Утро новой эры

В их задачу не входили действия на левом берегу, и все же они по собственной инициативе проверили мост. Владимир вспомнил, как шел тогда впереди, и его фонарь выхватывал из темноты картины подстать комнате страха. Скелеты в покореженных автомобилях скалились поисковикам вслед, словно приглашая разделить свою участь. Самим машинам сильно досталось, и не только от взрывной волны.

Казалось, нечто вроде бульдозера или грейдера прошло тут как таран, столкнув не один десяток легковушек в Обь, растолкав оставшиеся в стороны и изрядно помяв их оплавленные и обгоревшие бока.

Дальше им попались три «Урала». Бензобаки были пусты, аккумуляторы давно сели, но с виду машины были целыми, что радовало. Передав информацию в Убежище – связь в тот день была нормальной, они двинулись дальше. Надо было глянуть, что там с мостом.

Здесь, в городе, концентрация пепла в воздухе была выше, чем вокруг их Гнезда, поэтому Владимиру вначале было трудно адаптироваться к плохой видимости. Обрыв они обнаружили неожиданно. Только что впереди был солидный бетон, и вдруг из темной пелены вынырнул край, резко загибающийся вниз, как на американских горках. Будь Владимир чуть менее внимательным, не видать бы ему больше Убежища. Два пролета как корова языком слизнула – обвалилось ровно, будто направленным взрывом подорвало. Он не видел, что творилось на другой стороне, даже мощные аккумуляторные фонари не добивали до противоположного берега.

Они могли только догадываться, кто нанес мосту последний удар. Но, судя по военным машинам сопровождения, это была колонна бронетехники, которая в первые дни катастрофы неслась из города на восток, выполняя чей-то идиотский приказ, а может, просто спасаясь бегством. Когда на середину моста въехали несколько тяжелых Т-80 или Т-90, что-то не выдержало в несущих конструкциях, и целый пролет рухнул в реку. Вместе с ним на дно отправилось несколько танков с экипажами. Они могли обеспечить защиту от поражающих факторов ядерного взрыва, но плавающими не были.

С этой колонной было связано еще одно открытие – полезное. Брошенные «Уралы» оказались забиты боеприпасами, причем помимо танковых кумулятивных и бронебойных снарядов (по понятным причинам бесполезных), в них нашлись шесть цинков с патронами самых «ходовых» калибров: 5.45, 7.62. и 12.7. В седьмом оказались новенькие противогазы и запас регенеративных патронов к ним. Еще в одном – сигнальные ракеты и выстрелы к подствольному гранатомету. Три последних ящика были пусты и брошены открытыми прямо на снегу, будто отступали солдаты в страшной спешке. Еще бы, через несколько дней после взрыва фон там был ого-го.

Того, что творилось внизу, из кабины было не разглядеть. Богданов не мог видеть, как падают комья снега, поднятые волной воздуха от винта, с пятидесятиметровой высоты, заканчивая свой полет на черном льду, сковавшем Обь.

Тогда они вернулись домой с хорошими трофеями. Но еще в тот день у Владимира появилось предчувствие, что однажды им может понадобиться попасть туда, на левый берег.

* * *

Как в воду глядел. И вот они стоят перед великой рекой – гораздо южнее, и он изучает в ПНВ ее скованное ледяным панцирем русло. Злой ветер завывает в ушах, пытается сорвать меховую шапку.

Другая группа неделей ранее докладывала, что расположенный севернее железнодорожный мост потрепан взрывной волной, но цел. Однако при приближении к мосту группу обстреляли – один был убит, двое ранены. Оказывается, местные поняли стратегическую выгоду от обладания единственной связующей нитью между двумя берегами, и держались за нее крепко. Не исключено, что там можно было прорваться, но все же Убежище предпочло меньший риск.

Поэтому вот уже неделю в районе Правых Чемов функционировала переправа. Отсюда на левый берег отправлялись поисковые группы и группы снабжения – вдоль берега на север, в самое пекло, туда, где выжило меньше всего людей и до сих пор сохранялся довольно высокий уровень радиации. По возвращении машины, груз и сами поисковики проходили тщательную санобработку. Но все равно это требовало постоянной ротации людей. Приходилось выбирать между опытными, но уже получившими дозу, и теми, кто еще не был проверен в деле, но был «чистым».

Группа Богданова заготовками продуктов не занималась. Ее задачей была дальняя разведка и иногда сопровождение важных грузов от временного лагеря на левом берегу до Убежища. В том числе и на участке переправы через Обь.

«Наша „дорога жизни“» – подумал Богданов, когда увидел ее в первый раз. И правда, так похоже было на блокаду Ленинграда. Тогда ведь тоже каннибализм был, и из-за куска хлеба, случалось, убивали.

«Хотя нет, не похоже», – укорил он себя, вспомнив хари городских мародеров.

Народ теперь был другой, а уж страна – тем более. Тогда мародерствовали и человечину жрали единицы, большинство оставались людьми несмотря ни на что. Последнее отдавали, но других поддерживали. А не как сейчас: «выжил сам – выживи другого». Психология шакалов. Если бы нынешнему поколению выпало воевать в ту войну, подумал Владимир, драпали бы от немцев до Владивостока.