Утро магов

«В первой Америке», — напоминает Дени Сора, — «великие посвященные разыгрывали с ракетками и мячами священную церемонию: мячи описывали в воздухе путь, подобный пути звезд в небе. Если неловкий игрок позволял мячу упасть, то этим вызывал космические катастрофы; тогда его убивали и вырывали у него сердце».

Воспоминание об этой первоначальной функции теряется в легендах и суевериях о фараоне, который с помощью магической силы заставлял Нил каждый год подниматься, в молитвах язычников Запада о том, чтобы ветры изменили свое направление или чтобы прекратился град, в волшебных действиях полинезийских колдунов, желающих вызвать дождь. Происхождение всякой зрелой религии кроется в этой необходимости, осознаваемой людьми древних времен и их владыками-великанами: поддерживать то, что Гурджиев называет «космическим движением общей гармонии».

В борьбе между льдом и пламенем, являющейся ключом к жизни Вселенной, на Земле есть некая цикличность. Гербигер заявляет, что каждые шесть тысяч лет мы подвергаемся наступлению льда. Происходят потопы и крупные катастрофы. Но для человечества каждые 700 лет имеет место наступление огня. Иными словами, каждые 700 лет к человеку возвращается сознание его ответственности в этой космической борьбе. Он вновь становится в полном смысле слова религиозным. Он вновь вступает в контакт с уже давно исчезнувшими умами. Он готовится к будущим мутациям. Его душа расширяется до размеров Вселенной. Он вновь находит смысл всемирной эпопеи. Он снова способен различать то, что идет от человека-бога и от человека-раба, и отбрасывать из практики человечества то, что принадлежит осужденным породам. Он вновь становится непреклонным и пылающим, верным той функции, до которой когда-то поднимались великаны.

Нам не удалось понять, каким образом Гербигер обосновал эти циклы, как он связывал эти понятия со всей своей системой. Но, как и Гитлер, Гербигер заявлял, что забота об осмысленной связи — смертный грех. Имеет значение только то, что вызывает движение. Преступление — тоже движение, а преступление против ума — благодеяние. Гербигер, видите ли, узнал об этом путем озарения. А авторитет озарения выше авторитета рассуждения. Последняя вспышка пришла с появлением тевтонских рыцарей. Она также совпала с основанием «Черного ордена» нацистов.

Раушнинг, который так и не смог найти ключ к мысли фюрера, остался добрым аристократом-гуманистом. Он отметил соображения, которые Гитлер порой высказывал в его присутствии: "Темой, к которой он постоянно возвращался, был решающий поворот мира. То есть — круговорот времен. Предстоит потрясение планеты, которое мы, непосвященные, не сможем понять во всем его размахе. Четвертая луна приблизится к Земле, гравитация изменится. Воды поднимутся, все живое вступит в период гигантизма. Под действием более сильных космических излучений произойдут мутации. Мир войдет в новую атлантическую фазу.

Гитлер говорил как ясновидец. Он построил для себя биологическую мистику или, если угодно, мистическую биологию, ставшую основой для его вдохновения. Он придумал себе личную терминологию. «Ложная дорога ума» означала пренебрежение человека к своему божественному призванию. Приобретение «магического видения» представлялось ему целью человеческой эволюции. Он верил, что сам уже находится на пороге этого магического знания, источника его нынешних и предстоящих успехов. Один мюнхенский" (точнее, не мюнхенский, а австрийский; речь идет о Гербигере, которого имеет в виду Раушнинг) "профессор того времени написал, помимо научных работ, несколько довольно странных эссе о первобытном мире, об образовании легенд, о толковании снов у племен первых эпох, об их интуитивных знаниях и о роде превосходящей энергии, используемой ими для изменения законов природы. В этом нагромождении упоминался также глаз циклопа, глаз во лбу, который затем атрофировался, чтобы образовать шишкообразную железу в мозге. Такие идеи завораживали Гитлера. Он любил в них погружаться. Он не мог объяснить себе чудо своей собственной судьбы иначе как действием весьма скрытых сил. Он приписывал себе сверхчеловеческое призвание: возвестить человечеству новое евангелие.

«Род человеческий, — говорил он, — испытал на себе с самого своего зарождения чудесный циклический опыт. Он проходил испытания, совершенствуясь из тысячелетия в тысячелетие. Солнечный период человека (т. е. период, находящийся под влиянием Солнца; высшие периоды находятся под влиянием — туны, когда она приближается к Земле — Л. П., Ж. Б.) приходил к своему концу; уже можно было различить первые черты сверхчеловека. Намечалась новая порода, которая должна была оттеснить прежнее человечество. Точно так же, следуя бессмертной мудрости древних нордических народов, мир должен был постоянно омолаживаться посредством крушения отживших в сумерках богов, точно так же, как и в древних мифологиях солнцестояния представляли символ жизненного ритма не в виде прямой продолжающейся линии, а в виде спирали; и человечество также прогрессировало серией скачков и возвращений».