Утро генеральской казни

– Покойного и счастливо воскресшего, – покачала головой Маша. – С этим посложнее. Какие-то устные поручения от владельца фирмы у него, естественно, имелись, но какие именно? Об этом они только двое и знали. Придется тебе импровизировать. Ненавязчиво разговорить Рубинова, узнать от него то, что ему известно. Судя по бумагам, которые вез с собой строительный менеджер, ему предстояло уточнить с заказчиком точные места застройки, количество домов, их цены, предложить типовые проекты, уже освоенные «Дас Хаус», и дать взятку за получение контракта. Во всяком случае, в портфеле у герра Бирхофа лежал запечатанный конверт с двумя недавно открытыми кредитками на несуществующих персонажей.

– Это все вещи вполне предсказуемые, – Андрей шелестел бумагами в папках. – Что-нибудь необычное есть? То, что может навести на размышления, дать зацепку?

– Должна тебя разочаровать, – широко улыбнулась Маша. – Герр Бирхоф придерживается традиционной сексуальной ориентации.

– Это я успел заметить. А если серьезно?

– «Дас Хаус» сделал подборку типовых проектов под застройку полигона в гарнизоне Первомайский. Мало того, что все это дорогие особняки, коттеджи с максимальным набором удобств, но большинство из них – это проекты финских архитекторов, сделанные еще в довоенные годы. Знаменитая финская школа новой архитектуры.

– Немного знаком. Отделка из натурального дерева, волнистые потолки из пихты, металлические колонны, обклеенные берестой… Очень стильно.

– Может, это всего лишь совпадения, архитектурные пристрастия архитекторов из «Дас Хаус». Но не забывай, что Карелия до войны была частью Финляндии, и практически все население было депортировано после советско-финской войны. Не знаю, какая тут связь, но она наверняка есть.

Ларин задумался:

– Вообще-то было бы логичным и даже справедливым возводить финскую архитектуру на исторически финской земле. Но во-первых, сейчас это Россия. И такое как минимум непатриотично. А во-вторых, не могу себе представить, чтобы люди типа Рубинова догадывались о существовании финской архитектурной школы первой трети прошлого века. И вообще, на кой черт понадобилось привлекать немцев строить дорогущие дома с несколькими санузлами? Да наш бездомный офицер и полуторке в хрущевке будет рад.

– Не знаю, – ответила Маша. – Все это тебе и предстоит выяснить. А теперь, поскольку до Выборга осталось совсем немного времени, мы с тобой сделаем следующее. Давай-ка сюда свою правую руку.

– И что будет? Погадать хочешь? – Ларин положил руку ладонью кверху.

– Заторможенный ты сегодня, Андрей. Простых вещей не догоняешь. Дугин распорядился на правую руку тебе гипс положить и забинтовать.

– Зачем?

– Ты подписывать так, как Бирхоф подписывался, умеешь?

– Не умею. Резонное решение.

– К тому же в гипс мы тебе закатаем и микрофон, и миниатюрную видеокамеру. Так что все подробности твоего общения с генералами окажутся надежно запечатлены. Гипс наложим небольшой – до локтя, так что в движениях стеснен не будешь… – Маша уже разматывала бинты, наливала в мисочку минералку, чтобы замочить их.

– Скажи честно, это идея Дугина или твоя?

– Моя. Но он ее одобрил.

– Вот за это вам большое спасибо. Со сломанной рукой у меня будет благовидный предлог уклоняться от всяческих посиделок в бане и плавания с голыми проститутками в бассейне. К чему, судя по ориентировке, предрасположены как и Рубинов, так и Васьков.

– Андрей, у нас с тобой будет мало времени. А ты должен успеть стать для генералов своим в доску.

– Почему это у нас с тобой мало времени?

– А ты думал, я только курьер? Появилась паспорт тебе доставить? Я тоже еду в Первомайский – в качестве журналистки, аккредитованной при Министерстве обороны. Цель редакционного задания – писать о бытовых проблемах российских военнослужащих, о реализации жилищной программы для них.

– Легальное прикрытие для встреч с офицерами гарнизона, для откровенных разговоров с ними… Что ж, недурно, – отозвался Ларин.

– Я тоже так думаю. Только учти – появимся мы в гарнизоне с разбежкой во времени. Мы абсолютно с тобой незнакомы.

– Нужно же нам как-то контактировать.

– Познакомимся прямо на месте. Можешь даже «влюбиться» в меня для отвода глаз.

– Посмотрим по обстановке.

– Теперь самая большая странность. На жизни генерала Рубинова и Васькова кто-то покушался. Вот первоначальная версия расследования авиакатастрофы, – Маша подала Андрею листок, вложенный в пластиковый файл. – Но почему-то Рубинов всячески отрицал версию терроризма и настоял-таки на технической неисправности. Думаю, ему есть что скрывать.

– Не сомневаюсь.

* * *

Встречали Ларина – а вернее, Курта Бирхофа, за которого он себя выдавал, – по полной программе, только духового оркестра не хватало. На перроне стоял сержант с табличкой, на которой аккуратно черным по белому латинскими буквами была выведена фамилия немца.

Маша незаметно проскользнула около него и смешалась с толпой пассажиров. А вот Андрей подошел. Сержант, как оказалось, даже сносно говорил по-немецки и имел неоконченное высшее образование. Генерал Васьков специально отыскал его в части.