Утро

- Вот здесь как раз об этом и написано, - сказал Орлов и протянул бумажку Байраму. - Скажи, пусть набирают. Принято по предложению товарища Кобы. Надо сегодня же отпечатать и завтра распределить... Комитет предлагает всем ячейкам усилить и организационно укрепить дружину рабочей самообороны. Но меньшевики... - Орлов сжал кулаки и как будто хотел ударить кого-то, предлагают дружину распустить. Все эти фитюльки в пенсне любят только цветисто говорить...

В негромком голосе Орлова звучала непримиримая враждебность к меньшевикам. Орлов давно уже сталкивался с меньшевиками, презирал их соглашательскую трусость.

Орлов стал объяснять Байраму:

- Ты знаешь, дружище, когда я вижу меньшевиков на наших собраниях, меня разбирает такая злость... Ни одного порядочного человека нет среди них. И если кое-кто из рабочих голосует за них, так и знай: у этих рабочих в душе есть тоже какая-то гниль.

- Много темных людей среди рабочих, - возразил Байрам. - Не понимают еще, не разбираются. Давно ли я сам был темным?

- Настоящий рабочий понимает умом и сердцем чувствует, за кем ему надо идти, - убежденно сказал Орлов.

Но долго спорить было некогда. Условившись, что он сам зайдет завтра за прокламациями или пришлет кого-нибудь из ребят, Орлов ушел.

Уже вечерело. Байрам с листком в руке прошел в потайную комнату. Он отдал рукопись рабочему, который вергел колесо печатной машины, и сказал:

- Как придет дядя Гусейнкули, сейчас же передашь ему. Это листовки для азербайджанцев и армян.

Печатник молча кивнул в ответ и, вытерев о фартук перепачканную краской руку, принял листок и положил на подоконник.

Байрам потоптался на месте, улыбнулся и сказал:

- Иду, брат, сегодня в город!

Ему хотелось поделиться своей радостью.

- Желаю тебе весело погулять, приятель! - отозвался печатник, понимая, что Байрам идет не на прогулку.

- Спасибо на добром слове, - поблагодарил Байрам.

Ваня пришел к "Электротоку" первым. Стоя в темном закоулочке, неподалеку от ворот, он дожидался Кобы. Утром стало известно, что меньшевики замышляют провести на электростанции собрание и уговорить рабочих не начинать забастовку. Узнал об этом и Ваня и тут же сообщил в партийный комитет.

И вот теперь специально выставленный меньшевиками у ворот пикет задерживал всех, кто пытался войти во двор станции, и учинял чуть ли не допрос:

- Откуда? Кто тебе сообщил про собрание? Свой или чужой?

Ваня, стоя в темноте, слышал все это и прекрасно понимал, к чему задаются все эти вопросы. Он внимательно наблюдал за одним из "контролеров", - худым долговязым мужчиной, придирчиво разглядывавшим каждого, кто входил в ворота.

Желая проверить, правильны ли его предположения, что большевиков не хотят пропускать на собрание, Ваня подошел к воротам. Долговязый сразу узнал его и завопил:

- Это не наш! Не пропускайте! - Он выступил вперёд и, растопырив руки, заметался в воротах. Но Ваня решил перехитрить его.

- Эй, послушай! Говорят, сегодня выступит с докладом Троянов? Верно это? Люблю слушать его речи...

- Правду говоришь?

Долговязый был сбит с толку. Он готов был уступить дорогу Ване, но второй, стоявший за его спиной человек вдруг уперся обеими руками в грудь Ване и попытался вытолкнуть его вон.

- Назад! - кричал он. - Назад! Кто ты такой? Мы пропускаем только своих рабочих!

Ваня весело засмеялся, показывая белые зубы. Он пытался обернуть этот разговор в шутку:

- Ты что, дурак? Против солидарности пролетариев?

Видя, что Ваня напирает и вот-вот пройдет во двор, поднятый им на смех, рабочий электростанции закричал, продолжая загораживать дорогу:

- Не пропущу! С каких пор ты стал поклонником товарища Троянова? Уж я - то знаю тебя! Тебе бы только проскочить. Сразу поднимешь шум! Назад1! Не проведешь меня!

Захоти Ваня - он проскочил бы в ворота. Но ему надо было дождаться Кобы, и он хотел еще раз проверить, стоят ли на своих местах люди, которые должны охранять подпольщиков-большевиков от назойливых сыщиков. Поэтому он повернул обратно, отошел в сторону и оглянулся. Коба все еще не показывался.

Вдруг кто-то окликнул Ваню. Со стороны моря приближалась какая-то тень. Ваня всмотрелся и узнал одного из дружинников.

- Коба уже здесь, - шепнул он на ухо Ване. - Сказал, что в ворота не пойдет. Ищет, откуда бы пробраться без шума.

И в самом деле, Коба явился за несколько минут до назначенного срока. Он прохаживался по тропинке и выбирал место, где легче всего можно было перемахнуть через высокий забор.

Ваня поздоровался.

- А, это ты, Ваня? - спросил Коба, приостановившись, - Началось уже собрание?

Ваня вкратце рассказал ему обо всем, что видел и слышал у ворот, и пошел за Кобой, который, осторожно выбирая в темноте дорогу, дошел до того места, где ограда спускалась к самому морю.

- Вот тут мы и перелезем! - сказал он. - Здесь не очень высоко. Ты, Ваня, поднимись первый. Оттуда по-поможешь подняться и нам.

Ваня шепнул дружинникам:

- Ребята! Будьте начеку!