Утренний всадник, кн. 2: Чаша Судеб

«Кто кого сменил? – возмутилась мысленно Смеяна. – Это не он ведунью сменил, а я князя сменила!» Но вслух она этого не сказала: нечто подобное она слышала уже не раз и научилась сдерживаться, чтобы не подрывать княжескую честь. Она бросила быстрый взгляд в сторону Баяна: только ему она и могла пожаловаться. Баян едва заметно подмигнул ей.

А Держимир, перехватив их взгляды, вдруг крепко сжал зубы, так что кожа на скулах натянулась и лицо его приняло всем знакомое суровое выражение. Князь мучительно ревновал Смеяну к брату, который гораздо легче находил с ней общий язык.

– Милости просим в палаты! – заторопился воевода, заметив облако на лице князя.

Дружину ждали в Истоке примерно в это время, и для встречи все было готово. В гриднице быстро расставили столы, отроки ускакали звать на пир старейшин всех окрестных родов, на заднем дворе между погребами, клетями и хлевами суетилась челядь, ветерок тянул в отволоченные окошки запах паленой щетины. Держимир сидел за княжеским столом, над головой его, на высокой резной спинке, пристроился сокол, а Смеяна и Баян уселись по сторонам. Сокол и теперь не сводил глаз со Смеяны и принять пищу согласился только из ее рук, презрительно отвернувшись от умелых княжеских ловчих-соколятников. По Истоку уже ползли слухи, что это не ведунья, а невеста князя, и раздобыл он ее в дремучем лесу, отбив то ли у колдуна, то ли прямо у Змея Горыныча…

– Ты, княже, к нам вовремя приехал, – рассказывал воевода Гневуша, пока готовился пир. – Ведь у нас с рарогами неспокойно.

– Вот тебе раз! – Держимир хлопнул себя по колену. Именно этого он и ожидал, поэтому весть Гневуши его не удивила и даже не огорчила. – Громовое колесо! Как знал! Если у твердинских рарогов спокойно, так огнегорские не дадут скучать! Что там опять князь Предибор натворил? Все неймется ему, старому хрену!

– Натворил он то, княже, что помер, – ответил Гневуша, смущенно поглаживая кончик уса. – Помер в самое предзимье. Теперь у них князем сидит его сын…

– Боримир! – воскликнул Баян. – Да?

– Слава Перуну и Макоши, других сыновей у князя Предибора не водилось! – со сдержанным удовольствием ответил воевода. – А жаль: они бы теперь, как Твердиславичи, наследство делили, а на нас не зарились. А Боримир…

– Если он не зарится, то я – крылатая корова! – поспешно вставил Баян.

Смеяна залилась смехом, женщины и девушки, хлопотавшие возле длинных столов, зафыркали, прикрывая рты рукавами или пряча лица у плеча, одна даже уронила большое деревянное блюдо.

– Видели мы князя Боримира, – продолжал Гневуша, переждав смех. – За наши межи он не лез, но охотился по Краене уже не раз. Даже здесь с заборола слышно: рога трубят, кличане вопят… Мы тоже по своему берегу полки посылаем проехаться – ну, чтобы кони не застоялись зимой-то…

– Это вы правильно! – решительно одобрил Баян. – Я вот сам бы тоже…

– Ты вот что мне скажи! – хмуро перебил Держимир брата, обращаясь к воеводе. – Почему раньше не дал знать, что в Огнегоре князь сменился?

– Хотел я, княже, сразу тебе весть дать, – спокойно ответил Гневуша. – Да тебя зимой не найти было.

Держимир промолчал, потому что это было правдой. Узнав о сватовстве Светловоя и Дарованы из купеческих пересудов, он хотел обезопасить свои собственные замыслы и держал их в тайне даже от прямичевских бояр.

– Да ты не тревожься, княже! – бодро продолжал воевода. – Ныне к нам боги милостивы, всякое дитя видит. Даст Перун…

Он многозначительно посмотрел сначала на Смеяну, потом на сокола. Перехватив его взгляд, Держимир посветлел лицом.

– А чего он хочет, этот Боримир? – с любопытством спросила Смеяна.

– Известное дело: хочет всю Краену себе взять и к Ветляне выйти, – принялся рассказывать Гневуша, и Смеяна вдруг вспомнила деда Добреню: истокский воевода был так же нетороплив и приветлив.