Утренние прогулки

Никифор наверху завозился, сказал что-то, выключил свой прожектор, а потом включил снова. И сцена сразу засветилась по-другому.

Все предметы на сцене, которые раньше и не видны были совсем, теперь появились, только их было видно нерезко. Даже лодка, перевернутая вверх дном, и скамейка — они тоже как будто таяли, растворялись в серебристом воздухе.

— Вот это луна, — сказал довольно человек. — Умеешь ведь, а вечно ругаться надо. — Тут он снова взглянул на меня и вдруг проговорил: — Посторонних прошу покинуть зал.

И я быстрей пошел между рядами к двери.

Теперь в фойе уже было много людей. Наш класс тоже почти весь собрался. А в очереди за лимонадом я встретил Евдокимова из лагеря. Мы вместе выпили по целому стакану лимонада.

— Ты где сидишь? — спросил я.

— На десятом ряду.

— И я на десятом!

Только места у нас были не рядом. Но Евдокимов сунул свой билет девчонке, которая уселась на соседнее место, и девчонка молча ушла. Так мы с Евдокимовым просидели весь спектакль вместе.

Когда было смешно, мы оба хохотали и поворачивались друг к другу. А когда нашего разведчика взяли в плен, он поверил предателю и чуть не стал выдавать наши тайны, мы оба вскочили. И все, кто были рядом, тоже вскочили и стали кричать:

— Не выдавай! Не выдавай!

Наш разведчик как будто услышал, что мы ему кричали, кивнул головой и вовремя замолчал.

В антракте я записал адрес Евдокимова, а он — мой, и мы договорились писать и ездить друг к другу в гости.

А когда кончился спектакль, все побежали к своим очередям в гардероб, и я его потерял. Я получал пальто и все оглядывался, где же он. Потом оделся и ждал у выхода, но его нигде не было. Все уже вышли, в гардеробе погасили свет, а я надеялся и ждал.

Но так его и не увидел.

* * *

В субботу вечером к нам пришел Федор Матвеевич.

— Приглашаю вас в летнее путешествие на катере, — сказал он.

— В летнее? — засмеялась мама. — Ведь сейчас октябрь. А катер откуда появился?

— Катер мне подарили. Приятель мой переезжает насовсем на Север, а катер оставляет. Только нужно каюту отремонтировать и покрасить.

Мама достала с полки географические карты, расстелила их на столе, и мы стали смотреть, в какое можно отправиться путешествие по рекам.

— Можно выплыть в Балтийское море, — сказал я, — в Петродворец.

— Это нашему катеру на час работы.

— Можно проплыть всю Неву и выйти на Ладогу, — предложила мама.

— Это интереснее, но тоже — на день, — сказал Федор Матвеевич. — А что за путешествие на один день.

Мы долго рассматривали карты и составили такой маршрут.

Один день можно плыть по Неве до Ладожского озера. Там можно поселиться на необитаемом острове, прожить несколько суток и питаться рыбой. Потом можно плыть дальше по реке Свирь в Онежское озеро. Там тоже есть острова. Потом по каналам, которые еще проложил царь Петр Первый, переплыть в Волгу. А по Волге — через знаменитые города и шлюзы электростанций — можно доплыть до Астрахани и даже до Каспийского моря. Назад — мы сами — в поезде, а катер — в багажном вагоне или на специальной платформе.

— Вот это путешествие так путешествие — на целый месяц, через всю страну. Я с детства мечтал о таком, — сказал Федор Матвеевич.

— И я тоже мечтала, — ответила мама.

В воскресенье мы поехали смотреть катер.

Это был настоящий корабль. Он стоял на берегу на специальной подставке. Только краска на бортах у него была старая, и каюту надо было подремонтировать.

— Весной придется поработать, — сказал Федор Матвеевич.

* * *

А в следующее воскресенье утром за мной приехал папа.

Мамы уже дома не было, когда папа приехал. Она надела новое платье и пошла с Федором Матвеевичем смотреть какой-то фильм на утренний сеанс.

А я уже ждал с вечера папу и волновался.

Когда он вошел, я даже не поздоровался, а только стоял и смотрел на него. И он тоже молчал, а потом проговорил:

— Хочешь, поедем в аэропорт. Посмотрим, как самолеты взлетают.

Он положил на стол букет цветов, я надел пальто, и мы сразу пошли на трамвай.

Мы сидели в трамвае рядом.

— Расскажи, как дела у тебя в школе? — попросил он.

Я не знал, о чем рассказывать, и сказал:

— Хорошо.

— У меня тоже — хорошо, — сказал папа. — Я придумал такую систему — просто удивительно, как люди раньше до нее не додумались. Татьяна Филипповна сейчас дома ее вычерчивает. Она тебе привет передает.

— Спасибо, — сказал я.

До аэропорта надо было ехать через весь город.

С трамвая мы пересели на метро, потом ехали на автобусе.

А когда приехали в аэропорт, то оказалось, что сегодня низкая облачность, нелетная погода и самолетам нельзя ни взлетать, ни садиться. Все они стояли на своих местах, и даже людей около них не было.

— А я столько думал о сегодняшнем дне, — грустно сказал папа.

Мы пошли в буфет, и папа взял мороженое.

Пока мы сидели за столиком и даже тогда, когда в трамвае еще ехали, я хотел спросить его об одном и том же: неужели он никогда не вернется?

Если бы он захотел, я бы уговорил маму.

Но я не знал, как начать этот разговор, хотя несколько раз уже открывал рот, чтобы сказать первые слова.

Я даже не заметил, как съел все мороженое, даже вкуса его не почувствовал, так думал об этом.