Утренние прогулки

Сегодня она как раз забыла и позвала меня к себе.

Мы вышли из школы и наткнулись на собаку.

Она бродила около деревьев, бежала за некоторыми людьми шагов двенадцать, а потом возвращалась назад к школе.

Я ей свистнул, и она сразу бросилась ко мне, даже завизжала от радости.

- У тебя нет конфеты? - спросил я Галю.

- Есть, только дома.

- Дома у меня тоже есть. Видишь, какая ласковая, надо ей дать что-нибудь, - сказал я про собаку.

Но Галя шагнула от собаки в сторону.

- Ты что, не знаешь, что уличных собак и кошек трогать нельзя?

- А может, она и не уличная.

- Уличная. Видишь, без номерка. А собаки без регистрационного номера подлежат уничтожению. Вон там объявление висит, на углу дома.

- Буду я еще твои объявления читать, - сказал я и погладил собаку.

И собака сразу запрыгала от радости.

- Вот заболеешь лишайниками, тогда узнаешь.

- Не лишайниками, а стригущим лишаем, я и то знаю, хоть и не читал твои объявления.

Мы так шли к Галиному дому, и вдруг я увидел ту девочку, которая каталась на горке. Она была на другой стороне улицы и несла батон в полиэтиленовом мешке.

- А я вчера песенку Бартока начала, - говорила в это время Галя.

Но я как будто ее не слышал, а все старался не смотреть на ту девочку, крутил головой по сторонам, но само собой получалось так, что я каждую минуту снова поворачивался к ней лицом.

И она вдруг тоже внимательно на меня посмотрела.

- И адажио я кончила, - продолжала говорить Галя.

А мне вдруг расхотелось идти с ней рядом, и я сказал:

- Ой, я в школе ручку забыл. Ты иди, я сбегаю.

Но она на меня удивленно взглянула:

- Ничего ты не забыл. Я сама видела, как ты ее клал в портфель.

Я сказал:

- Ну, я все равно сбегаю, собаке конфету куплю.

- Ты сначала возьми польский сборник, а потом беги.

И тут я только сообразил, что мы стоим около ее дома.

А та девочка идет уже далеко и несет батон в прозрачном полиэтиленовом пакете.

- Ты чего все время оглядываешься? - спросила меня подозрительным голосом Галя.

- Ничего.

- Вон та девчонка прошла, видишь?

- Какая? - я притворился, будто не знаю, какая.

- Вон та, с батоном, не из нашей школы. Вот у них собака - огромная, как лев… Ну, пошли.

В это время на крыльцо Галиного дома выскочил Андрей из пятого класса. Он всю последнюю зиму ко мне приставал.

- Куда собрался? - сказал, он мне сейчас. - Посторонним вход запрещен.

- Пусти. Он ко мне за нотами, - сказала Галя. - А то я бабушку позову.

- А я - дедушку. - И он неожиданно толкнул меня вниз со ступенек.

Я даже чуть не упал в снег.

- Только появись еще у моего дома, - пригрозил он.

Он, конечно, разные борцовские приемы знает и при мне восьмиклассника поборол. Я молчал, только кулаки у меня сжимались сами собой.

- Не связывайся ты с ним, иди домой, - сказала Галя. - Я после обеда сама тебе принесу.

И я пошел.

- Идет, даже ноги трясутся! - смеялся он на крыльце. А я шел к дому и представлял, как тоже однажды выучу приемы и тогда уж ему все скажу. Или был бы у меня старший брат, показали бы мы этому Андрею вдвоем…

***

Моя мама тоже преподает музыку. Она работает в детской музыкальной школе.

Папа иногда удивляется, почему мама не учит меня сама. А мама говорит, что детей всегда должны учить чужие люди, так получается лучше, потому что со стороны способности и недостатки виднее. Великого композитора Прокофьева, например, в детстве учил Глиэр, который сам был тогда студентом, хотя у Прокофьева мама тоже неплохо играла.

Папа каждый раз шутит:

- А Моцарта учил Сальери.

- Допустим, не Моцарта, а Шуберта, - поправляет мама.

Раньше я уроки музыки любил, но это было года три назад.

- Ты послушай великих пианистов! - говорит мама. - Послушай, как замечательно они играют!

А я и так слушаю их с удовольствием. Хоть по десять раз могу слушать. И в филармонии, и с пластинки.

Зато себя я слушать не могу. Я же чувствую, что все не так играю, как хочется. А лучше - не получается. Плохую игру мне противно слушать, я уши затыкаю, когда неправильно кто-нибудь играет.

- Искусство без ремесла невозможно, - говорит мама, - ты должен сначала овладеть техникой, чтобы руки у тебя сами работали, чтобы ты не думал о них.

Но мне стыдно себя слушать, когда я играю любимые произведения.

И скучно без конца повторять одно и то же. Ведь для того, чтобы разучить новую вещь, ее надо раз восемьдесят играть и потом повторять каждый день, а то забудется. Мама моя, хоть и работает в музыкальной школе, но сама тоже каждое утро играет по два часа.

Учительница теперь на меня часто жалуется маме.

- Опять ты играешь несобранно! - ругает учительница меня. - Остановись. Посиди минуту, соберись. Начинай сначала.

Я играю и думаю в это время о разном.

Сегодня я вспомнил про прыщик около большого пальца на правой руке. Учительница смотрит на мои руки, как я играю, и все видит. Тут уж у меня совсем ничего не стало получаться.

Учительница даже обиделась.

- Еще несколько таких занятий, и я откажусь с тобой заниматься, - сказала она, уходя.

И мама чуть не заплакала.

- Не стыдно, Коля? Мы для тебя лучшего педагога пригласили, а ты - шаляй-валяй. Неужели тебе неинтересно? Неужели тебе не хочется учиться музыке?