Утренние прогулки

В субботу вечером к нам пришел Федор Матвеевич.

- Приглашаю вас в летнее путешествие на катере, - сказал он.

- В летнее? - засмеялась мама. - Ведь сейчас октябрь. А катер откуда появился?

- Катер мне подарили. Приятель мой переезжает насовсем на Север, а катер оставляет. Только нужно каюту отремонтировать и покрасить.

Мама достала с полки географические карты, расстелила их на столе, и мы стали смотреть, в какое можно отправиться путешествие по рекам.

- Можно выплыть в Балтийское море, - сказал я, - в Петродворец.

- Это нашему катеру на час работы.

- Можно проплыть всю Неву и выйти на Ладогу, - предложила мама.

- Это интереснее, но тоже - на день, - сказал Федор Матвеевич. - А что за путешествие на один день.

Мы долго рассматривали карты и составили такой маршрут.

Один день можно плыть по Неве до Ладожского озера. Там можно поселиться на необитаемом острове, прожить несколько суток и питаться рыбой. Потом можно плыть дальше по реке Свирь в Онежское озеро. Там тоже есть острова. Потом по каналам, которые еще проложил царь Петр Первый, переплыть в Волгу. А по Волге - через знаменитые города и шлюзы электростанций - можно доплыть до Астрахани и даже до Каспийского моря. Назад - мы сами - в поезде, а катер - в багажном вагоне или на специальной платформе.

- Вот это путешествие так путешествие - на целый месяц, через всю страну. Я с детства мечтал о таком, - сказал Федор Матвеевич.

- И я тоже мечтала, - ответила мама.

В воскресенье мы поехали смотреть катер.

Это был настоящий корабль. Он стоял на берегу на специальной подставке. Только краска на бортах у него была старая, и каюту надо было подремонтировать.

- Весной придется поработать, - сказал Федор Матвеевич.

***

А в следующее воскресенье утром за мной приехал папа.

Мамы уже дома не было, когда папа приехал. Она надела новое платье и пошла с Федором Матвеевичем смотреть какой-то фильм на утренний сеанс.

А я уже ждал с вечера папу и волновался.

Когда он вошел, я даже не поздоровался, а только стоял и смотрел на него. И он тоже молчал, а потом проговорил:

- Хочешь, поедем в аэропорт. Посмотрим, как самолеты взлетают.

Он положил на стол букет цветов, я надел пальто, и мы сразу пошли на трамвай.

Мы сидели в трамвае рядом.

- Расскажи, как дела у тебя в школе? - попросил он.

Я не знал, о чем рассказывать, и сказал:

- Хорошо.

- У меня тоже - хорошо, - сказал папа. - Я придумал такую систему - просто удивительно, как люди раньше до нее не додумались. Татьяна Филипповна сейчас дома ее вычерчивает. Она тебе привет передает.

- Спасибо, - сказал я.

До аэропорта надо было ехать через весь город. С трамвая мы пересели на метро, потом ехали на автобусе.

А когда приехали в аэропорт, то оказалось, что сегодня низкая облачность, нелетная погода и самолетам нельзя ни взлетать, ни садиться. Все они стояли на своих местах, и даже людей около них не было.

- А я столько думал о сегодняшнем дне, - грустно сказал папа.

Мы пошли в буфет, и папа взял мороженое.

Пока мы сидели за столиком и даже тогда, когда в трамвае еще ехали, я хотел спросить его об одном и том же: неужели он никогда не вернется?

Если бы он захотел, я бы уговорил маму.

Но я не знал, как начать этот разговор, хотя несколько раз уже открывал рот, чтобы сказать первые слова.

Я даже не заметил, как съел все мороженое, даже вкуса его не почувствовал, так думал об этом.

А папа прикоснулся к своему только раз, и оно у него оседало и таяло.

- Мне очень трудно говорить с тобой, Коля, - сказал вдруг папа. - Я вот подготовил разные умные слова, а сейчас все они забылись… Я знаю, ты, может быть, нас презираешь?

- Нет, - сказал я и опустил голову.

- Я бы сам презирал своих родителей, если бы со мной случилось то, что с тобой. И все-таки, я прошу тебя, ты о нас плохо не думай. А маму твою я очень уважаю. Мама у тебя просто очень хороший человек - ты это знай.

- Хороший, - вдруг сказал я. - А тебя сегодня не стала ждать. Знаешь, где она сейчас? Она кино смотрит с Федором Матвеевичем и новое платье надела.

Папа даже вздрогнул после этих слов и отошел на несколько шагов от нашего столика. А все посетители стали на него оглядываться, когда он возвращался назад.

- Не говори так! - сказал папа. - Никогда больше не говори о своей маме так, таким тоном. Иначе… Иначе я сам начну презирать тебя.

После этого мы долго сидели молча. Потом папа проговорил:

- Федор Матвеевич, думаю, тоже достойный, уважаемый, хороший человек. И я не удивлюсь, если он станет жить с вами вместе.

- Я хочу жить один, - сказал я.

- Так не бывает.

Мы ехали назад той же длинной дорогой.

- И почему я решил обязательно свозить тебя в аэропорт? Нелепо! - расстраивался папа.

Когда мы подъехали к нашей улице, уже стемнело. Шел мелкий дождь.

- Знаешь, - сказал папа, - я не пойду дальше, а буду стоять тут, у дерева. Ты иди один и, когда дойдешь до дома, помаши мне рукой.

Я пошел один и тихо заплакал. Я шел один, и каждый раз, когда оглядывался, папа мне махал, а я отвечал тоже.

А потом мы долго стояли - я у своего дома, а он - у дерева - и смотрели друг на друга издалека.