Утопи свои обиды

Сашка присел на стул, на который Горбатенко всегда усаживал распекать особо отличившихся подчинённых. Но сегодня Сашка уже был не во власти милицейского начальства, да и не во власти этого мужичка с мягкими кошачьими повадками. Через несколько дней он сядет в самолёт и улетит от всей этой публики, общение с которой его всегда угнетало и до последнего времени не приносило ничего хорошего.

— Печально, что вы покидаете Родину, — притворно вздохнул мужчина, — но ничего не поделаешь, это ваш выбор. Препятствовать вам никто не имеет права…

— Я сейчас заплачу от умиления! — Сашка даже хихикнул, вслушиваясь в его гладкие казённые слова.

— Напрасно иронизируете, — погрозил мужчина пальцем, но улыбка пока не покидала его лица, — есть достаточно много зацепок, чтобы вас не выпускать. Ваша украинка-жена поедет в Израиль, а вы еврей, останетесь здесь. Как вам такой абсурд?

— И что это за зацепки?

— А вы не понимаете? С документами под грифом «секретно» работали?

— Практически нет. Какая у нас в уголовке секретность? Все дела, которые я когда-то вёл, закрыты, а какие-то инструкции для внутреннего пользования — вы их имеете в виду?

— Не важно. Но даже этого, поверьте, достаточно, чтобы закрыть вам выезд лет на пять, а то и больше.

Сашка скрипнул зубами и опустил голову:

— Что вы от меня хотите?

— Практически ничего. — Мужчина встал из-за стола и стал прохаживаться по кабинету. — Вас никто не собирается тут задерживать, летите на здоровье, куда хотите. Нам нужно от вас всего лишь одно маленькое обещание…

— Вербуете в тайные агенты? — невесело усмехнулся Сашка. — Только я ещё и сам не знаю, чем буду заниматься в Израиле. Возможно, меня ждёт там лопата или что-нибудь не менее экзотичное.

— Не прибедняйтесь, — мужчина даже похлопал его по плечу, — вы же офицер, и у вас есть навык оперативной работы, так что вам и карты в руки… А в агенты мы вас не вербуем, уровень у вас не тот, уж извините за откровенность.

— Чем я могу тогда вам пригодиться?

— Спокойно езжайте с семьёй, устраивайтесь, работайте, кем хотите, хоть на той же самой лопате. Никто вас тревожить не станет. Но… — Мужчина поднял кверху указательный палец. — Может возникнуть ситуация, когда от вас потребуется помощь. И нам важно знать, что если наш человек к вам обратится, вы его не прогоните.

— Накормить, напоить и спать уложить?

— Иногда и такое необходимо.

— Я должен сейчас подписать какие-то бумаги?

Мужчина, кажется, окончательно развеселился:

— Фильмов про шпионов насмотрелись? Какие бумаги? Если вы окажетесь человеком непорядочным и лживым, то сразу по приезду побежите в соответствующие израильские конторы рассказывать, как вас путём шантажа заставили подписать расписку о сотрудничестве с органами. Так что от бумаг толку нет… Мне важно увидеть вашу реакцию на моё предложение. Кроме того, мы неплохо оплачиваем труд людей, которые помогают нам за рубежом. Ну, я вас убедил?

Сашка неопределённо пожал плечами и ничего не ответил.

— Хотите ещё денёк-другой подумать над моим предложением? — не отставал мужчина.

— Нет. — Сашка тяжело вздохнул и посмотрел ему в глаза. — Нет у меня времени раздумывать… Мне нужно будет с вами связаться, когда приеду в Израиль?

— Вот совсем другое дело! — почти пропел мужчина. — Об этом не беспокойтесь. Как говорят в шпионских фильмах, мы сами разыщем вас. Вы только помните, что человек, который придёт от нас, передаст вам привет… ну, скажем, от Василия Степановича.

— От Горбатенко?!

— Да хоть от него… Ещё вопросы есть?

— Вроде нет.

— Тогда можете идти. И счастливого вам пути!

Сашка встал, перевёл дыхание и вдруг вспомнил:

— А рапорт? Когда его полковник подпишет?

— О рапорте не беспокойтесь. Спокойно идите и собирайте вещи для отъезда. — Мужчина хмыкнул и прибавил: — И не забудьте прихватить с собой томик Шевченко.

— Зачем?

— Для жены. Не одного же Шолом-Алейхема ей там читать…

Последний раз Сашка шёл по коридорам управления, и ему почему-то очень не хотелось встречаться с бывшими сослуживцами. Все, конечно, знали о его отъезде, но лишний раз выслушивать слова прощания, будто его хоронили заживо, было для него пыткой. Где-то за дверями отделов слышались голоса, два бодрых сержанта провели мимо него избитого кавказца в наручниках, где-то плакала женщина — всё шло своим чередом, как и в любом милицейском подразделении.

И ещё очень не хотелось встретить напоследок Горбатенко. В принципе, ничего плохого полковник ему не сделал, а пару раз даже прикрыл от прокурорского гнева. Его же занудство и буквоедство — что ж, у каждого свои тараканы в голове. Будем помнить о нём только хорошее, решил Сашка и вышел на улицу.