Утонувший в кладезе

Бумага была в полном порядке: под стандартным, соответствующим закону текстом, на месте, предназначенном для визы, красовалась знакомая любому словенскому волшебнику закорючка самого Остромира. И ниже — не менее знакомая витиеватая подпись Великокняжеского прокурора.

— А вот постановление об обыске.

На новой бумаге красовались те же имена.

Ну и ладно, подумал Свет. Хоть какая-то определенность появляется…

— Сдайте оружие, Серебряное Кольцо и колдовской баул.

Свет вытащил из ящика стола пистолет. Снял с перста Кольцо, аккуратно положил его в кожаный футляр, футляр спрятал в баул.

Вышата проверил содержимое баула. Защелкнул замок. Наложил заклятье-печать.

Оформили протокол об изъятии личного оружия и Колдовских атрибутов.

— Что мне вменяют в вину?

— Государственную измену, чародей.

— Ну, разумеется!.. Ничего другого прокурор бы ввек не подписал. Даже по личной просьбе Великого князя…

Вышата ныне был спокойно-монументален. Как гранитная глыба для кумира Перуну.

— Не ерничайте, Сморода! Лучше велите своей прислуге добровольно отвечать на вопросы сыскников.

Ну что ж, подумал Свет. Вот и станет тайное явным. По крайней мере, в отношении постельных дел чародея Смороды…

Как ни странно, ему почему-то не было страшно. Конечно, обвинение в государственной измене — вещь серьезная, но откуда они возьмут доказательства? А доказательства в таких делах суду присяжных всегда требуются самые серьезные…

— И куда меня сейчас?

— В «Малов приют».

«Маловым приютом» называли замок, построенный четыре сотни лет назад для Великого князя Мала, одного из немногих Рюриковичей, которых боги отметили печатью сумасшествия. Едва сев на Словенский престол, Мал озаботился собственной безопасностью, переложил государственные печали на брата-погодка и уединился в собственной крепости. Однако и там он не уберегся от всесильной Мокоши — в конце концов непроходящий страх свел-таки его в могилу. А из оставшейся не у дел крепости учинили тюрьму сурового содержания для государственных преступников — подобно Бастилии в Париже или замку Стуре в Стокгольме. Как утверждают летописцы, за три с половиной сотни лет из «Малова приюта» был всего лишь один удачный побег, да и то ненадолго — сыскники-волшебники быстро нашли беглеца… Впрочем, мысли о побеге должны заботить настоящих преступников, невинный же Светозар Сморода «Малов приют» покинет хоть и через центральные ворота, зато без барабанного боя. И с надлежащими извинениями от министерства безопасности…

— Я должен поставить в известность об аресте своего судебного заступника.

— Ему уже сообщили. Как положено по закону, вы встретитесь с ним в течение суток с момента задержания, то есть, по-видимому, завтра утром. А покудова вы имеете право не отвечать на вопросы, буде ваши ответы могут быть обращены против вас. — Вышата произнес обязательную процессуальную формулу сквозь зубы, словно она доставляла ему изрядную боль.

— Ну спасибо! — с сарказмом сказал Свет. — Ключи от сейфа в левом верхнем ящике стола. Надеюсь, вернувшись, я найду все на своих местах. — И вышел из кабинета.

Двое молчаливых волшебников последовали за ним, держа руки в карманах. С каждым из них по отдельности Свет бы справился, но сразу с двумя — наверное, вряд ли. Вестимо, можно было бы и проверить, но тогда он бы точно стал государственным преступником. Убийцей должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей… Лишение Таланта плюс уральские рудники — пожизненно. А то и лобное место…

Прислуга стояла в сенях. Возмущенно переговаривались. Забава застыла чуть в сторонке, смотрела на хозяина, широко раскрыв глаза. В синих озерах купался откровенный страх.

— Я отлучусь ненадолго, — сказал Свет. — Считайте, уехал в очередную командировку. Надеюсь, дом будет в полном порядке. Станут спрашивать — отвечайте. Мне скрывать нечего. — И легонько подмигнул Забаве.

Страх в ее глазах сменился надеждой.

— Мы будем ждать вас, хозяин, — сказал Берендей.

И все наперебой загомонили:

— Мы будем ждать!

— Мы не верим в вашу вину!

— Возвращайтесь!

В грудь хлынуло странное ощущение, и Свет отвернулся — у него вдруг зачесались глаза. И тут же с ужасом понял, что, кажись, глаза не просто чешутся. Хорош будет чародей — со слезами на физиономии! Ввек такого не было!.. Он даже и не догадывался, что слезы у него могут выступить совсем не от ветра или пыли.

Пришлось ускорить шаги.

Тюремная карета стояла возле самых дверей дома. Впрочем, карета оказалась вовсе не тюремной: у нее имелись окна, а у кучера на шее был повязан знакомый желтый платок. Все-таки руководство Колдовской Дружины не решилось афишировать арест такого волшебника, как чародей Сморода. Слухи-то, ясно дело, все равно поползут, но на то они и слухи… А потом либо чародей Сморода окажется на свободе, либо… Нет, никакого другого «либо» не будет! Невинных в Великом княжестве Словенском на рудники не отправляют!

Впрочем, в карету волшебники сели как положено — по бокам от арестованного.

Тронулись.