Утонувший в кладезе

— Оная обида, сударыня, даже и не родилась. — Свет церемонно поклонился хозяйке. — Не в моих привычках обижаться на молоденьких взбалмошных девиц!..

— Да! — Княгиня покивала. — В последнее лето она стала порой просто невыносима. Думается, замуж пора. Сразу голубушка станет как шелковая!

— А который ей?

— Девятнадцатый идет.

— Тогда конечно. Самая пора к венцу.

Настроение столичного гостюшки, судя по всему, улучшилось, и хозяйка, помня, что с волшебниками не сплетничают, а о работе сотрудника министерства безопасности расспрашивать и вовсе бессмысленно, препоручила чародея заботе подошедшего кстати супруга, а сама умчалась по главным хозяйским делам — приветствовать и представлять друг другу прочих гостей.

— К-хм, — сказал князь Белояр, разглядывая пеструю толпу. — Почти все на приглашение отозвались.

Аура его была прежней — приветливо-доброжелательной.

— Превосходный праздник, княже, — отозвался Свет. — Давно я не видел более славного общества…

— К-хм, — продолжал князь. — Я работаю в местном принципате мореходного министерства. Мы тут, в Ключграде, весьма и весьма обеспокоены международной обстановкой. Не ждать ли нам новой войны со Скандинавией? Что думают в столице?

Свет ухмыльнулся про себя. Конечно, князь Нарышка и без столичного чародея прекрасно знал, какова международная обстановка. Но, видно, представления не имел, о чем еще можно поговорить со своим гостем. Отношения с варягами — дежурная тема в любой беседе. Как погода…

— Полагаю, нет, — сказал он. — Сорок лет назад мы крепко щелкнули скандинавов по носу. Но ухо, вестимо, след держать востро. Тайная-то война не прекращалась. Лазутчики присно были, есть и будут.

— Совершенно справедливо, сударь! — Князь покивал чародеевой банальности. — Кстати, ходят упорные слухи, будто к нам заслали банду террористов, которые с помощью убийств намерены посеять в Ключграде панику. Говорят, мужа-волшебника Колотку зарезали именно варяжские лазутчики…

Свет поморщился. От проклятой работы нигде не спрятаться!.. Впрочем, обеспокоенность князя вполне понятна: раз уж убили волшебника, дюжинный человек — индо великородный! — и вовсе должен чувствовать себя беззащитным. Но слухи никогда и никому не приносили добра…

— Я даже хотел было отменить нынешний бал, — продолжал Белояр, — но княгиня настояла. Говорит, лишать детей праздников — последнее дело…

— Княгиня абсолютно права, — сказал Свет. — Слухи же всегда носят преувеличенный характер, и если на них обращать внимание, жить станет невозможно. Кто бы ни покусился на жизнь Клюя Колотки, мы безусловно отыщем убийцу.

— Однако я все же попросил своего домашнего колдуна, начиная с сегодняшнего вечера, обновлять охранные заклятья на дверях и окнах ежедневно.

— Вы совершенно правы, князь, — сказал Свет, мысленно содрогаясь от глупости собственных реплик. — Осторожность еще никогда никому не мешала.

— К слову, чародей, не хотите ли с ним познакомиться? Сейчас я его приведу.

И не успел Свет индо глазом моргнуть, как Белояр Нарышка исчез в веселящейся толпе. Впрочем, он почти тут же вновь оказался рядом. Его сопровождал абсолютно лысый сухощавый мужчина лет пятидесяти в синем с кружевами одеянии мужа-волшебника.

— Лутовин Кузнец, — сказал Нарышка. — Мой домашний колдун. Прошу любить и жаловать!

— Здравы будьте, брате чародей!

— Будьте и вы здравы, брате!

— Я оставлю вас с глазу на глаз, — сказал Нарышка и вновь растворился среди танцующих пар.

А Свет вновь поморщился. Все-таки от проклятой работы действительно не спрятаться!.. Значит, прятаться и не стоит. Тем паче если излишняя обеспокоенность хозяина вам, чародей, кажется вполне понятной…

— Поведайте-ка мне, брате Лутовин, не заметили ли вы в последнее время каких-либо странностей в доме? Необычных посетителей, к примеру… Присутствия не вами наложенных заклятий… Потревоженных магических печатей на приходящей к хозяину корреспонденции… Сами знаете, как это бывает!

Брат Лутовин пожал сухими раменами:

— Нет, брате чародей. Ничего странного не наблюдалось. Чужих заклятий я не обнаруживал, а свои, как и положено, проверяю каждое утро. Они присно оказывались такими, какими я их накладывал вечером, с обычной поправкой на разряжание. Все было в полном порядке…

Однако голос Лутовина показался Свету подозрительно дрогнувшим, и он тут же включил Зрение: не скрывает ли чего от столичного чародея провинциальный волшебник? Ненависти, к примеру. Или любви…

Как выяснилось, провинциальный волшебник, действительно, кое-что скрывал. Однако от ненависти в его сокрытии и следа не было. От любви, знамо дело, тоже. А вот что присутствовало в ауре Лутовина Кузнеца — так это страх. И не легкие оттенки, сопровождающие, скажем, боязнь ответственности за совершенную в работе ошибку или опасение потерять оную работу, а густые тона страха, присущего всему живому, — полновесного ужаса перед Велесом и Мареной.

Открытие оказалось для Света совершенно неожиданным — не привык он встречаться с перепуганными намару волшебниками.