Утонченный мертвец (Exquisite Corpse)

– Период гипнотических трансов. Да. Они гипнотизировали друг друга с целью извлечь образы из подсознания. Но потом они отказались от этих экспериментов, решили, что это опасно. Кто-то бросился на кого-то с ножом, и еще были сложности, когда людей не могли вывести из транса. Да, помнится, я об этом читал и рассказывал. И что с того?

– Оливер, ты тогда говорил, что хочешь выучиться гипнозу. У тебя получилось? Ты научишь меня?

– Что? – переспросил он рассеянно, а потом, когда до него дошло, почему я об этом спросил и зачем мне учиться гипнозу, заявил самым решительным тоном: – Нет, нет и нет! -В его голосе явственно пробивалась истерика или даже безумие. – У тебя все равно ничего не получится. Ты не сможешь заставить кого-то тебя полюбить, но даже если бы смог… это было бы, как заниматься любовью с автоматом или восковой куклой.

– Оливер, пожалуйста… ты мой лучший друг. Научи меня гипнозу.

– Нет, нет и нет! И еще раз нет! Это опасно. И это – зло. Вспомни рейхсканцлера Германии Адольфа Гитлера. Стоит лишь раз на него посмотреть, и сразу становится ясно, что он занимается гипнозом. И этот толстяк, который бывает в «Пшеничном снопе»… как его там?… ну, от которого воняет… Алистер Кроули. Тебе хочется стать похожим на этих людей?

– Но, насколько я понял по твоим недавним рассказам, ты сам практикуешь гипноз, чтобы добиться ее любви… этого духа… Стеллы.

Оливер рассмеялся.

– Но я знаю, что делаю! Я знаю, как это опасно. Вся сила – в глазах. Вернее, сила в тебе, но она изливается через глаза. А глаза лучше не трогать. Ты художник, Каспар, тебе нельзя портить зрение. Все, тема закрыта.

Я встал и направился к выходу. Оливер догнал меня и приобнял за плечи:

– Только не обижайся, пожалуйста. Мы же друзья и, я думаю, останемся друзьями, и будем встречаться, и ничего не изменится, только, пожалуйста, я тебя очень прошу, не приходи сюда больше. Ты беспокоишь тонкие психические поля, а мне нужно сосредоточиться. Стелла может материализоваться в любую минуту. Но она никогда не покажется, если в комнате есть посторонние.

Он взял со стола карту с Повешенным.

– Карты подсказывают, что в моем новом романе кем-то придется пожертвовать, чтобы спасти дружеские отношения. Но кто это будет, пока неясно.

Чувствуя себя отвергнутым и ненужным, я пошел прогуляться по Чаринг-Кросс-роуд. Забрел в «Зеленого человечка»» выпил там пару рюмочек – нет, черт возьми, я набрался изрядно. Потом я решил зайти к Неду. (После того, как решил не заходить к Маккеллару из опасений наткнуться на его «милую» женушку.)

Дверь мне открыла Феликс. И сразу все поняла.

– Бедный, несчастный Каспар, – сочувственно проговорила она, как только увидела меня на пороге. Потом она ушла в магазин, и мы с Недом остались вдвоем.

Я рассказал ему о странностях Оливера.

– Оливер сам выбрал свой путь, и теперь приближается к его концу, и это, похоже, его надломило, – сказал Нед, пожимая плечами. – Будем надеяться, что он не назначит себя на роль Жертвы, которую следует принести ради Спасения Дружбы.

– Нед, ты еще не все знаешь. За последние несколько месяцев я не написал ни одной картины, в которой было бы хоть что-то сюрреалистическое. На самом деле, я почти не брался за кисть, при теперешнем моем состоянии. Я тут подумал… может быть, мне стоит выйти из братства и вообще порвать с сюрреализмом. Мне кажется, я смогу сделать больше, если займусь чем-нибудь более приземленным… скажем, дизайном афиш и рекламных плакатов.

– Порвать с сюрреализмом не так просто, как кажется. Вопрос не в том, хочешь ли ты порвать с сюрреализмом. Вопрос в том, захочет ли сюрреализм порвать с тобой. – Голос Неда был абсолютно бесстрастным. – Но ведь дело не в деньгах, да?

– Нет. Я просто думаю о том, чтобы все изменить. Я еще ничего не решил. Мне нужно подумать, разобраться в себе. Но мне кажется, я должен заранее предупредить. Если я все же приму решение, у меня будет другая жизнь. А прежняя жизнь, она просто закончится. Если рвать с прошлым, то рвать окончательно. Если это случится, я тебе напишу… я всем напишу и скажу, что не хочу никого видеть. Это не потому, что они все плохие, а я хороший. Просто, если я все поменяю в жизни, если я соберусь переделать себя, стать другим человеком, тогда мне будут нужны и другие друзья.

– И вообще все другое. За исключением Кэролайн, – сказал Нед, впившись в меня острым взглядом. – Кэролайн остается.

– Кэролайн остается, – подтвердил я. – Если я соберусь стать другим, я стану таким человеком, каким хочет видеть меня Кэролайн. Может быть, я вообще брошу искусство и займусь коммерцией.

Нед долго молчал. Сидел, барабанил пальцами по стулу, думал. А потом принял решение.