Утомленное солнце. Триумф Брестской крепости

А есть и просто так — вывели их ночью в поле, сели они в окопчиках- а начальство поматерилось и куда-то сгинуло…Немцы утром стали стрелять из-за Буга из пушек. Кто-то на левом фланге крикнул: «Уходить надо!» Вот и пошли…А куда шли? Да говорят, на старую границу. Там такие укрепления! (Случай подлинный)

У кого документы в порядке- первым делом отправляют к цистерне…Люди жадно пьют и пьют воду, умываются…Кому нужна перевязка- тут же получает первую помощь. Потом желающие подходят к кухне — но таких на удивление, мало…Не до еды многим, да и жарко с утра…

Поевших военнослужащих принимают под свою опеку армейские командиры- отделяют специалистов- лётчиков, связистов, артиллеристов, танкистов…Остальных- формируют в взводы, роты и батальоны сводного стрелкового полка.

Люди с удовольствием встают в строй, равняются, разбираются по номерам…Строй- это порядок, это равенство и справедливость — а справедливость, это хорошо.

Страшно человеку оказаться на войне одному…Когда вокруг — стреляют, никого из ставших за годы службы родными — рядом нет, и кажется, будто ты один и остался против всех врагов…

Человеку не много и нужно- водички попить, успокоиться…Покормили его, организовали — глядишь, не всё так и страшно…

А у кого с документами не порядок? Есть и такие.

Вот вальяжный, толстощёкий красноармеец в замасленной, явно короткой ему гимнастёрке и роскошных чисто шерстяных бриджах, заправленных в не менее роскошные хромовые сапоги. На голове- засаленная пилотка.

Кто такой? Сообщает, что он полковник, начальник тыла 62-го укрепрайона…А где же Ваши документы, товарищ полковник? Ах, сожгли…Вместе с формой? Случайно забыли из кармана вынуть, когда сжигали? А переоделись зачем? Понятно. Ну, пока Вашу личность установим, придётся Вам повоевать рядовым стрелком. Встать в строй!

(Случай подлинный, кстати, профильтрованный полковник, изрядно похудевший и сбавивший вальяжности — зла на заградотряд не держал, в последствии воевал достойно и окончил войну генералом. Две недели в пехотном строю — отличное средство от ожирения и барства.)

А вот и другой случай — лейтенант, из начсостава запаса, мобилизованный в январе 1941-го…Свои же солдаты его и привели — кричал, что воевать бессмысленно, немец всё одно победит, и лучше покончить жизнь самоубийством, чем служить в РККА…(Случай подлинный).

Тут же рядышком, под деревьями, сняв сапоги — отдыхает тройка военюристов (пришли пешком из Кобрина).

Не обуваясь, военный трибунал постановил — просьбу потенциального суицидника удовлетворить. Через десять минут бойцы комендантского взвода уже копали неглубокую могилку. Это- война, знаете ли, а не дискуссионный клуб. Никто ничего никому доказывать не будет. Времени для этого совсем нет.

Одиннадцать часов тринадцать минут. Тересполь. Штаб 45-той пехотной дивизии.

Генерал — лейтенант Фриц Шлипер.: «Ну разумеется, майне херрен, меня никто и не послушал. Нынешние, из партийных (это слово он произносит, как грязное ругательство) — считают, что опыт Великой войны- это ничто…

А мы, старики, этот опыт зарабатывали потом и кровью…СВОИМ потом и СВОЕЙ кровью, прошу отметить…

И что в сухом остатке? Мы занимаем на сей час те же позиции, что и перед началом операции, продвижение минимальное…А вот таких потерь моя дивизия не знала с…Да практически, никогда не знала!»

Фон Меллентин, без обычной генштабовской улыбки, просто и буднично, не кривляясь-сейчас он говорит со СВОИМ: «Герр генерал, что Вы намереваетесь делать?»

Шлипер: «Воевать я буду. Вот что. Схватив русского медведя за уши, отпускать его- безумие. Господи, спаси и помилуй Германию.

Так, майне херрен. Смотрим на карту. Где же наш гениальный командующий собирается учинять новую переправу?»

Фон Меллентин: «Вот здесь, 12 километров севернее крепости, у Вука, имея задачей обойти русский укреплённый район через Высокое, Видомлю и Каменец, потом выйти на Пружаны, затем поворотом направо- оседлать Варшавское шоссе у Берёзы Картусской…

Шлипер: «Правильно, нормальные герои всегда идут в обход. А Ваш замечательный партай-полководец учёл некоторые особенности местной топографии? А именно, что прибрежный район весьма заболочен, что дорога на Высокое, и далее к Пружанам представляет собой узкую грунтовку, в отличие от шоссе Брест-Кобрин-Минск? Учёл, значит. Молодец. Ну, за неимением гербовой бумаги — и рак рыба…

А мне, следовательно, нужно чем-то занять русских, чтобы они ему маршировать не мешали…»

(Голос за кадром. В РЕАЛЬНОСТИ, находясь в несравненно лучших условиях, чем в нашей истории, Шлипер решил отказаться от штурма Крепости уже около 14 часов первого же дня войны, предоставив работу авиации и тяжёлой артиллерии)

11 часов 15 минут. Лес около Кобрина. Штаб 4-ой армии.

Около самолёта — Богданов и Фрумкин. Богданов осунулся, погрустнел.

Богданов: «Не хочется, ох как не хочется улетать…Но Москва срочно требует от меня- прибыть в Обузу Лесная, взять под командование охрану тыла всего ЗапФронта. Надо лететь…Знаешь что, Фрумкин- кажется мне, что это не инцидент. Это Большая война.