Утомленное солнце. Триумф Брестской крепости

Построенная в середине прошлого века, из несокрушимого красного кирпича — она стояла. Сколько могла…Но даже камни — смертны…

И теперь эти камни — свисают сталактитами…там, где прошлась безжалостная струя огнемёта…

Камни покрыты ранами- от осколков, от прямых попаданий…кажется, что камни ещё кричат…плачут…стонут в смертной тоске…

«Умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина! 20\VII-41»

«Нас было пятеро: Седов, Грутов И., Боголюб, Михайлов, Селиванов В. Приняли первый бой 22VI-1941-3.15

Умрём, но не уйдём!

«26 июня. Нам было трудно, но мы не пали духом. И умираем как герои»

«Нас трое москвичей Иванов, Степанчиков, Жунтяев, которые обороняли эту церковь, мы дали клятву, не уйдём отсюда»

«Я остался один. Немцы в церкви, осталась последняя граната, но живым не дамся»

Надписи…надписи…

В сумраке подвала перемещается — именно так…Бредёт…Медленно переставляя ноги…Человек в прожжённой, пробитой, почерневшей пограничной фуражке… в его руке- винтовка со снайперским прицелом…

Человек что-то бормочет…. «Гаврилов…А вот Мохнач…и Клаша рядом…все вы здесь, мои дорогие…один я ещё задержался…»

Внезапно человек насторожился, поднял винтовку…и медленно её опустил…

Хрипло засмеялся…смех сменился надсадным кашлем…

«Ну…здравствуй, Менжинский…я рад, что ты жив…»

Володя: «Ну не то, чтобы жив…но я рад, что жив ты, гражданин начальник»

Лерман: «А-а…да ведь тебя же убили…у Тереспольских ворот?»

Володя, кивая головой: «Убили…и у Тереспольских….и у Бригидских…и у ДНС?5…ну и что…подумаешь, велика важность…убили…Мне ещё рано. Я ещё не все долги раздал. Такие долги — которые не отдать никак нельзя…»

Лерман: «А ты их… продолжаешь…»

Володя, устало: «Чисто символически…»

И показывает символ — заткнутую за пояс ручку от швабры…

Володя: «Ну, я пошёл…ты, начальник, береги себя…и вот чего — иди к Восточному форту — там, говорят, Прапорщик ещё воюет…»

Лерман: «Кныш, что ли?»

Володя: «Да вроде он…или не он? Знаю, что в погонах…ну, прощай…»

И Лерман пожимает его ладонь…холодную, как лёд…

«Утомлённое солнце

Нежно с морем прощалось,

В этот час ты призналась-

Что нет любви…»

Семятиче. Брестский укрепрайон. Позиции 18 отдельного артиллерийско-пулемётного батальона.

«В лесу- неслышим, невесом,

Слетает жёлтый лист…»

За прошедшие месяцы на берегу Буга выросло по- немецки аккуратное кладбище — на кресты, под рогатыми шлемами образца 1916 года, пошла целая берёзовая рощица…

Чудесное кладбище- ухоженное, чистенькое, с аллейками, все могилки — по рядкам, чинно и благолепно…

А чуть подале- источник, откуда на кладбище поступают новые и новые постояльцы…Дот «Оксана» Брестского УРа…

Расстрелянные в упор амбразуры…кости арматуры в ранах бетонного массива…ДОТ похож на героический крейсер, выдержавший неравный бой с вражеской эскадрой…

И продолжал бы бой- но не бездонны запасы снарядов и патронов…и ДОТ умирает…

На крыше ДОТа — громко-говорящая установка.

«Руссище золдатен! Ви есть храбро сражаться. Немецки официр уважать храбро сражаться! Ви есть убифайт свой командир унд комиссар, и здавайсь в плен. Тогда ви будете возвращайт свой семья и получайт много-много мягки белый булька! А если ви не здавайс, ви есть будете уничтожен…»

В нижнем этаже ДОТа — этот металлический голос прекрасно слышен…

Здесь- трое последних защитников. Старшина Лукашенко, и двое бойцов…

Лукашенко, с лохмами обгорелой кожи на когда-то бритой наголо голове, почерневший, худой, только глаза неистово горят: «Ну, хлопцы, я ведь никого не дАржу…можете идти…»

Боец: «Эх, Батько, да куда же мы…вместе жили, вместе служили, вместе воевали…вместе и помрём…»

Лукашенко: «Ты ведь, Сидоров, русский? А ты, Остапчук, украинец? А я- беларус…Собрались мы тут всей славянской семьёй…Так может, хоть спАём напоследок?»

И они — запели:

«Бывайце здаровы,

Жывiце багата,

Ужо ж мы паедзем

Да сваёй хаты.

Ў зялёнай дубраве

Мы начаваць будзем.

Эх! Вашае ласкi

Вавек не забудзем.»

Сапёры из дивизии СС «Нордланд»- граждане объединённой Европы- закладывали на крыше ДОТа полуторатонный заряд взрывчатки…

В небесах — тоже звучала совершенно не профессионально исполняемая песня…

«Мы летим ковыляя, во мгле…

Мы к родной подлетаем земле!

Борт пробит, хвост горит,

Но машина- летит!

На честном слове, и на одном крыле….»

Ну, конечно, не всё так трагично….Хотя бы пожара на борту не было, и то хорошо. Однако черырёхмоторный Handley Page «Halifax» действительно летел из последних сил…

Ну что это такое…вооружение — пулемёты Браунинга, 7.7 — мм, против пушек немецких перехватчиков. Хоть и восемь стволов на борту (из них четыре в задней башне) — да всё равно, из ста лягушек не сделать одного бульдога.

Кроме того в КВВС существовал странный обычай…перед вылетом командир экипажа бегал по лётному полю и хватал за рукав прохожих: «Эй, старина, не хочешь ли сегодня слетать со мной стрелком? Олл райт, виски за мной. Если возвратимся…» С предсказуемым результатом по эффективности боевого применения бортового оружия.

Вот и теперь бомбардировщик с гордым именем «Drunk pigeon «был зверски избит…из семи членов экипажа в живых осталось только трое…

Куда же летел одинокий британский «Галифакс»? В Смоленск, понятное дело…