Утоли мою месть, пуля

– Он бил меня так, что я поняла – мне не жить, – говорила Рита. – Сначала он сломал мне нос, потом выбил зубы. И все это молча, он даже не заорал на меня ни разу – я лишь успела задать вопрос и сразу получила по лицу. Потом, когда я уже не могла двигаться, он изнасиловал меня, не как женщину, а как животное, и тоже молча, я заметила, что у него с губ падает пена. Все это длилось долго, очень долго, он приехал ко мне после обеда, а когда все закончилось, за окном было уже темно. Я лежала на полу, а он стоял рядом, надевал штаны. Потом вытер лицо и сказал, что сейчас отрежет мне язык. И ушел в кухню, гремел там посудой и ящиками, швырял все на пол. Я поднялась с пола и выпрыгнула в окно, хотела убежать, но не смогла даже шевельнуться. Я не говорила об этом даже своим родителям, они не знают подробностей, зато их знаете вы. Убейте его, прошу вас, и тогда я смогу спокойно умереть. Я вам заплачу.

«Пена у рта. Я уже слышал это раньше, но той женщины нет в живых…» Илья не успел произнести ни слова, а Рита уже выехала в комнату, пропала в полумраке квартиры. Негромко хлопнула дверь, послышались голоса – мужской и женский, потом все стихло, до Ильи доносился лишь негромкий шорох. Он поднялся с табуретки, перегнулся через перила. В жаркий день стало холодно, по хребту побежали мурашки, в ушах все еще звучали слова Риты. «Сломал нос, выбил зубы… пена у рта… как животное… отрезать язык». Нет, все же приступ, припадок, аффект, в этом состоянии шизофреника изолируют от общества и надежно фиксируют, за ним наблюдает персонал, следит, чтобы тот вовремя принимал лекарства. А не руководил концерном-монополистом по добыче, переработке и транспортировке газа в добрую половину стран Старого и Нового Света. Эту тварь надо остановить, живьем вогнать в землю, а перед этим кол осиновый в башку забить, чтобы наверняка, чтобы не вылез… «Кроме тебя, некому…» Илья повернул голову. Он не слышал, как Рита оказалась рядом, смотрел на ее изуродованное лицо, перекошенные плечи и тонкие губы в мелких шрамах, губы, за которыми остались лишь осколки зубов. «Никакой Швейцарией тут и не пахло, в районной больнице ее лечили, по месту жительства. И на свои наверняка, или родители помогли, когда она вернулась…» Илья подобрал с пола рюкзак и глупо застыл на одном месте, не зная, как быть дальше. Сказать «спасибо, до свидания»? Она плюнет ему в лицо и будет права, с дураками только так и поступают. Но Рита показала ему на табуретку, Илья послушно сел, положил рюкзак на колени.

– Возьмите. – Рита протягивала ему свернутые трубочкой купюры. – Здесь много. Я хочу нанять вас киллером. Убейте его, вы знаете, о ком я говорю, пусть умрет любой смертью, на ваш выбор. Не отказывайте мне. Я не спрашиваю про вашу историю, думаю, что вы натерпелись не меньше моего. И не только вы скорее всего. Берите. – Ее лицо перекосилось, Илье показалось, что Рита сейчас заорет на него и сорвется в истерику.

– Не возьму. – Он поднялся на ноги. – Но сделаю так, как вы хотите. У меня на это есть свои… причины. А вы мне и так очень помогли. Все будет хорошо, он умрет, обещаю.

Боком, осторожно, обошел сгорбившуюся в коляске Риту, направился к двери. Сегодня же надо возвращаться в Москву любым способом. Мог бы – самолет угнал, но здесь аэропорта поблизости нет. Значит, на собаках, на велосипеде, на крыше поезда… А что – это мысль, лишь бы дождя не было…

– Подождите!

Он остановился, отпустил ручку двери. В ее голосе не просьба, а требование, даже приказ. И ни намека на слезы, лучше подчиниться.

Зашуршали по линолеуму колеса, Рита оказалась рядом, взяла его за руку, положила в ладонь деньги, накрыла своей рукой.

– Вам надо на что-то уехать, потом жить в Москве, откупиться от ментов или что-то еще, я не знаю, – произнесла она шепотом. – Или вы просто не доберетесь до Меркушева, не осуществите свою месть. И мою заодно. Берите, а если не понадобятся, потом вернете. Когда все закончится.

Илья положил деньги в рюкзак, наклонился, заставил Риту поднять голову и коснулся губами ее лба.