Утятинский летописец

– Не дождешься! – весело сказала Эля и обратилась к Зое. – А пойдем мы все-таки на кладбище.

– Пойдем, – ответила Зоя.

Снова она одевала племянницу. Снова та сказала:

– А мамина кофта?

– Вот мамина кофта. – Эля взяла с кресла брошенную Леной при отъезде блузку и накинула Зое на футболку.

– Мамой пахнет.

«Вот я дура бесчувственная! – ругала себя Эля. – Она за вещь, пахнущую матерью, хватается, как за защиту, а я злюсь».  Зоя шла, низко нагнув голову, не открывая взгляда от блузки. Один раз даже погладила рукой обшлаг.  У собора Эля неожиданно решила:

– А давай, Зоенька, зайдем, свечку поставим.

Хорошо, что захватила косынки на случай, если на кладбище не будет тени. Когда стала повязывать платок Зое, та замотала головой: «Мне не идет!». «Мне тоже. Нужно смириться перед господом», – ответила ей Эля. «Да-а?» – протянула Зоя, но возражать больше не стала. В храме она подняла голову и стала медленно поворачиваться, в восторге разглядывая роспись купола. К ней с шипеньем бросилась одна из бабок, работающих в церкви. Эле первый раз за день удалось вылить свое раздражение:

– Христос сказал: «Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им». А про тебя он ничего не говорил. Отойди от ребенка.

– Опять своевольничаешь, Мария? – укоризненно сказал проходящий мимо священник. Бабка отступила.

Подошла Катя, жена Гены. Она раньше вместе с ним работала у Ираиды Семёновны, а теперь сидела дома с маленькой дочерью.

– А я Риточку покрестить решила, – шепотом сказала Элеоноре Игнатьевне Катя. – Вот, договорилась на завтра.

– А можно Зою покрестить?

– А она что, некрещеная? Ну да, Елена Игнатьевна у нас убежденная атеистка. Не рассердится?

– Ничего. Может, немного и посердится. Но я хочу племяннице крестной матерью стать.

– Давайте я с вами вернусь, покрестим детей вместе.

Когда встал вопрос о крестном, Эля растерялась.

– Может, Роберта?

– А он какой веры?

– Ну, армяне, кажется, считаются как православные, армяно-григорианская церковь, что ли…

Священник, услышав их с Катей разговор, отрезал:

– Не прихожанин.

– Да, в церковь он не ходит, – подтвердила Катя. – И что мы мучаемся, у меня крестные Лида и Сашка, вот он заодно и Зою покрестит.

– А Зоя его подпустит?

– Вы правы, надо знакомого. Тихоныч бы подошел, но он на этой неделе не просыхает. Кого еще Зоя не боится? Да что мы думаем! Гена!

– А он согласится?

– Без вопросов! Пошли в свечную лавку!

Все это время Зоя с безмятежным выражением лица разглядывала стены храма, а когда ее потянули к двери, заныла:

– Тетя Эля, давай еще посмотрим!

– Зоенька, мы тебе должны подарки подобрать, – сказала Катя. – Крестный подарит тебе крестильную рубашечку. Выбирай!

– Нет, Катя, я сама куплю!

– А вы купите крестик и именную икону.

Всю дорогу до кладбища Зоя улыбалась. Иногда она тянула на себя Элин пакет, где лежали подарки, заглядывала туда, удовлетворенно вздыхала и шла дальше. Перед воротами она увидела нищих, полезла в карманы маминой блузки и вытряхнула монетки в подол сидящей на траве неопрятной бабки. Но за кладбищенскими воротами все изменилось. По дорожке двигалась похоронная процессия. Зоя в голос завыла вслед за скорбящими родственниками, и, хотя Эля свернула на тропинку к колонке, слезы не прекращались. Набрав воду в несколько пластиковых бутылок, Эля с племянницей выбрались на вершину кладбищенского холма.

На небольшой площадке по центру холма, окруженной обломками фундамента разобранной церкви, ходило босиком несколько человек. Обувь их стояла кучкой за пределами фундамента. Женщины двинулись мимо них, как вдруг оказались в толпе поднявшихся по асфальтированной дорожке людей. Возглавлял их мужчина в шляпе «в дырочку» с мятыми полями и в черных очках. На ходу он картаво говорил:

– Среди них встречаются весьма интересные образцы, выполненные с большим художественным вкусом из мрамора высокого качества или из местного гранита. Если позволит время, на обратном пути мы ненадолго туда заглянем. А сейчас мы прибыли на место обитания утятинского демона. Легенда о нем вам, вероятно, известна?

Толпа загомонила. Эля приостановилась, чтобы послушать, как этот экскурсовод из областного центра будет излагать их местную историю. Замолчавшая Зоя разулась, поставила свои босоножки рядом с обувью тех, кто ходил по холму, и уселась на обломки фундамента. Эля была рада уже тому, что племянница перестала плакать, поэтому не остановила ее: пусть отдохнет! Тем временем экскурсовод продолжал: