Читаем Утешение странников полностью

— Помни, — сказал Колин, когда они зашагали под горку, набирая скорость, — мы в отпуске.

Море открылось сразу за поворотом. Набережная была пустынной и узкой, застроенной в обе стороны сплошной шеренгой обшарпанных домов. Из гладкой желтовато-коричневой поверхности воды под странными до нелепости углами торчали деревянные сваи, но ни одной лодки за них зачалено не было. Справа от Колина и Мэри ржавая жестяная табличка указывала вдоль набережной, на больницу. Из того же переулка, из которого только что вынырнули они сами, вышел к воде маленький мальчик, которого конвоировали с обеих сторон две женщины среднего возраста с туго набитыми пластиковыми сумками в руках. Эта троица остановилась под указателем, одна из женщин наклонилась и принялась рыться в сумках так, будто они что-то забыли. Как только они тронулись с места, мальчик пронзительным голосом начал было чего-то требовать, но на него тут же шикнули.

Колин и Мэри сели у самой кромки набережной на какие-то отчаянно пахнущие дохлой рыбой ящики. Какое же облегчение — вырваться наконец из путаницы узких улочек и переулков, сесть и просто смотреть на море. Смысловым центром пейзажа служил невысокий, окруженный стеной остров в полумиле от берега, целиком отведенный под кладбище. На одном конце его были часовня и небольшой каменный пирс. С такого расстояния, в перспективе, искаженной сизой утренней дымкой, ярко-белые склепы и надгробия являли картину города будущего, развитого сверх всякого разумения. Сквозь низко висящую полосу городских испарений солнце казалось диском из нечищеного серебра, маленьким и четким.

Мэри снова склонила голову Колину на плечо.

— Такое впечатление, что сегодня тебе придется заботиться обо мне, — сказала она сквозь зевок.

Он погладил ее кожу у основания шеи:

— А вчера, значит, ты обо мне заботилась?

Она кивнула и закрыла глаза. Потребность в том, чтобы один из них заботился о другом, уже давно вошла у них в привычку, они по очереди брали на себя эту обязанность и старательно ее выполняли. Колин поуютнее обнял Мэри и — почти машинально — поцеловал ее в ухо. Из-за кладбищенского острова показался пассажирский пароходик и подошел к пирсу. Даже на таком расстоянии было видно, что в руках у крохотных фигурок в черном, сошедших на берег, букеты цветов. По-над водой до них долетел еле слышный пронзительный вскрик — чайка, а может, ребенок, — и пароходик отвалил от острова.

Направлялся он явно к больничному причалу, который находился за поворотом береговой линии: с того места, где они сидели, его было не видно. Сама больница, однако, возвышалась над окружающими зданиями этакой цитаделью облупленного горчично-желтого архитектурного хаоса, придавленного сверху бледно-розовыми черепичными крышами, которые служили подставками для разношерстного выводка телевизионных антенн. У некоторых палат были высокие, забранные решетками окна, выходившие на балконы размером с небольшой корабль, где одетые в белое пациенты — или медсестры — сидели или стояли, глядя на море.

Набережная и улицы за спиной у Колина и Мэри постепенно заполнялись народом. Ковыляли с пустыми хозяйственными сумками молчаливые старухи в черных шалях. Из соседнего дома как-то разом пошел могучий запах крепкого кофе и сигарного дыма, который тут же смешался с рыбной вонью и едва совсем ее не заглушил. Морщинистый старый рыбак в рваном сером костюме и рубашке без пуговиц, которая когда-то была белой — складывалось впечатление, что лет сто назад он сбежал от конторской работы, — бросил возле ящиков кучу рыболовных сетей, чуть не под ноги Колину и Мэри. Колин сделал было робкий извиняющийся жест, но старик, который уже двинулся прочь, припечатал его емкой, раз и навсегда, фразой: «Туристы!» — и взмахом руки отпустил все грехи.

Колин разбудил Мэри и уговорил пойти с ним на больничный пирс. Если там не окажется кафе, пароходик отвезет их по каналам в центр города, а там уже и до гостиницы буквально рукой подать.

К тому времени, как они добрались до величественных ворот, служивших входом в больницу, пароходик уже приготовился в обратный путь. Управляли им двое молодых людей в синих куртках, темных очках в серебряной оправе и с одинаково тонкими, будто карандашом нарисованными усиками. Один стоял наготове у штурвала, а другой отвязывал чалку от кнехта ловкими небрежными движениями запястья; в самый последний момент он шагнул на борт через быстро ширящуюся полоску маслянистой воды, тем же движением распахнул воротца в перилах, за которыми сгрудились пассажиры, и закрыл их за собой одной рукой, отрешенно глядя при этом на удаляющийся пирс и перекрикиваясь то и дело со своим товарищем.

Ни слова не говоря друг другу, Колин и Мэри повернулись к морю спиной и присоединились к людскому потоку, который вливался в ворота и тек дальше, к больнице, по довольно крутой подъездной дорожке, обсаженной цветущим кустарником. На табуретках сидели старушки и торговали журналами, цветами, крестиками и статуэтками, но никто даже не останавливался, чтобы посмотреть на их товар.

Перейти на страницу:

Все книги серии Интеллектуальный бестселлер

Книжный вор
Книжный вор

Январь 1939 года. Германия. Страна, затаившая дыхание. Никогда еще у смерти не было столько работы. А будет еще больше.Мать везет девятилетнюю Лизель Мемингер и ее младшего брата к приемным родителям под Мюнхен, потому что их отца больше нет — его унесло дыханием чужого и странного слова «коммунист», и в глазах матери девочка видит страх перед такой же судьбой. В дороге смерть навещает мальчика и впервые замечает Лизель.Так девочка оказывается на Химмельштрассе — Небесной улице. Кто бы ни придумал это название, у него имелось здоровое чувство юмора. Не то чтобы там была сущая преисподняя. Нет. Но и никак не рай.«Книжный вор» — недлинная история, в которой, среди прочего, говорится: об одной девочке; о разных словах; об аккордеонисте; о разных фанатичных немцах; о еврейском драчуне; и о множестве краж. Это книга о силе слов и способности книг вскармливать душу.Иллюстрации Труди Уайт.

Маркус Зузак

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги