Утечка информации

Рудого вынесло из кресла, он энергично, но беззвучно произнес понятную фразу и, обернувшись на пороге, сказал:

– Лопух ты, Максим, ум у тебя крен в одну сторону дал – к технике, и ни хрена ты за нею не видишь. Думаешь, почему ты до сих пор не женился? Да потому, что в научный век и бабы поумнели, заметили в тебе слабину – и все, считай, бобыль... Думаешь, ежели я на пенсии, так мне и дела ни до чего нет? Шалишь, Тарасыч, я еще живой...

Дверь закрылась, и Березин остался сидеть, глядя за окно в сгущающиеся сумерки. Второй раз за этот день его бьют, и, кажется, за дело. Сидел он так довольно долго, думал о Рудом, продолжавшем жить и на заслуженном отдыхе не личными интересами, а интересами других людей, не потерявшем энергии и задора молодости, – Березин знал, что Рудый в соседней школе обучает младшеклассников рукопашному бою, является председателем отделения Общества охраны памятников, читает в городском лектории лекции по истории русского военного костюма; думал об Анне, их странных отношениях, полных намеков, об Ивлеве, о техническом прогрессе человечества, намного опередившем прогресс социальный, думал о себе, своем месте в отделе, о своих целях и неудачах... и наконец подвел итог невеселым своим размышлениям: первое – не надо создавать в себе культа хандры; второе – человек – средоточие звуков; третье – самое абсолютное в человеке – желудок! Что касается хандры, то прав Рудый – нехорошо, когда здоровый мужик выставляет напоказ свои переживания, хотя Березин в общем-то и старался не выставлять, ибо не переносил сочувствия. Что касается звуков, то и в этом Рудый справедлив: прежде чем сказать, надо подумать – истина хоть и избитая, но верная, ибо владеть языком – не одно и то же, что владеть собой. Ну а с третьим пунктом своих выводов Березин был согласен на все триста процентов, так как сформулировал его под давлением собственного желудка.

Пришлось идти на кухню и соображать ужин.

Виталька пришел в одиннадцать часов, странно задумчивый для своих двадцати студенческих лет. Березин лежал на диване, слушал «Драгонс» и листал подшивку журналов «Техника – молодежи» за тысяча девятьсот тридцать седьмой год. Одновременно он продолжал размышлять над газетной заметкой о потонувшем танкере и появлении в том районе НЛО, что показывает явный интерес «тарелочек» к подобного рода явлениям.

– Не спишь? – пробурчал брат, включая воду в ванной.

– По-моему, нет. Ты чего хмурый? С Олей поссорился? Или сопромат завалил?

Виталий, не отвечая, скрылся в ванной. Через пятнадцать минут он пришел в комнату и, с яростным наслаждением растирая тело махровым полотенцем, произнес:

– Не люблю красивых женщин. История учит, что красивая женщина – это в основном голод любви, жажда самовыражения и неоправданные надежды.

Сказав это, он ушел спать, а Березин, обалдев, смотрел ему вслед.

Жажда самовыражения... и неоправданные надежды... Вот вам и теория, господа преподаватели... сопромат, так сказать. Едва ли он сам придумал формулу, хотя парень он неглупый. Но теперь хоть ясно, что он снова поссорился с Олей. Ничего, помирятся, Оля не только красивая девочка, она еще и умница, довольно редкое сочетание полюсных качеств женщины. Им с братом просто повезло, что у Виталия есть Оля, а у Максима Анна. Правда, к Березину-старшему это относится более чем фигурально. Выключив магнитофон, Березин еще немного полежал и решил пойти к Рудому, помириться, а заодно поделиться плодами размышлений и новостями, ложился полковник всегда поздно.

КРИК В НОЧИ

В среду двадцать восьмого июня в Центр пришла телеграмма, утверждавшая, во-первых, что на Камчатке вновь заговорил вулкан Карымский; во-вторых, вулканологи, постоянно наблюдавшие за группой камчатских вулканов, видели в районе Карымского странные летающие объекты, что подтверждают и радиолокационные посты восточного побережья полуострова.

Ивлев немедленно заказал телефонный разговор с Горноводском, под которым стоял базовый лагерь Петропавловского института вулканологии, и отправился оформлять командировки.

А через три часа с небольшим они уже мчались на аэровокзал: Ивлев, Анна, Максим Березин и Рудаков.

Для Рудакова срочная командировка никогда не была неожиданностью, хотя он и удивился, что в заурядную в общем-то поездку Ивлев посылает столько специалистов сразу; по его мнению, хватило бы и одного человека. Но вслух своих сомнений он высказывать не стал, всегда и во всем придерживаясь правила Леца: «Употребляйте все большее число слов во все меньших количествах».