Успенский мост

Бледная девица, соседка по лестничной клетке, что-то лепетала о прощении врагов и… как же там… Лика выпустила ещё одно дымное облако, припоминая чепуху, которую несла эта, как её, Люба. Точно, благословение обижающих. На что Лика предложила сначала вломить топор этому кретину в капот, а потом уже освящать машину. Лучше бы промолчала, потому что Люба пустилась в занудную лекцию об освящении машин, благословении чего-то там и всепрощении. И продолжала свои монотонные поучения, пока они вместе поднимались по лестнице. Пришлось захлопнуть дверь перед её носом. Не особо вежливо, но Лика – не девочка-цветочек, которой можно запудрить мозги псевдоморальной нудятиной. Всё-таки взрослый состоявшийся человек с собственным мировоззрением.

Сквозь белёсые завитки табачного дыма что-то промелькнуло. В туманной влажной тени двора происходило едва уловимое движение. Тёмный вытянутый сгусток скользил между поставленными кое-как машинами с голубыми огоньками видеорегистраторов. Разогнав рукой сигаретный дым, Лика рассмотрела долговязого человека в шляпе. Засунув одну руку в карман, а другой сжимая длинную тонкую трость, он невесомо парил по двору, оставаясь всё время в тени. Всего на долю секунды оказавшись в резком свете прожектора, он плавно выгнулся, как на шарнирах, исчез во тьме и тут же вынырнул с другой стороны палисадника.

От неожиданности Лика выронила сигарету, которая, разбрасывая снопы рыжих искр, полетела вниз, отскакивая от карнизов нижних этажей. Как назло, она пролетела прямо за спиной долговязого и упала рядом с пяткой его лакированного ботинка. Он, впрочем, обронил лишь короткий взгляд через плечо. Потом сделал изящное танцевальное па, затушив носком окурок, наколол его на острие трости и отправил в урну.

Перепорхнув заборчик, он грациозно обогнул припаркованное авто хамоватого жителя соседнего дома, внимательно его осмотрел, будто примеряясь, и застыл у капота. Затем коротким сильным движением воткнул трость в землю, где уже сошёл снег, и, расстегнув короткое пальто, достал из внутреннего кармана…

Охнув, Лика дёрнулась и с грохотом свалилась с табуретки. Из соседней комнаты послышалось недовольное сонное бурчание тёти Маши. Отбросив опрокинутый стул, уже нисколько не заботясь о соблюдении тишины, Лика снова высунулась из окна.

В пустом дворе припаркованные машины, по-прежнему молча, подмигивали одноглазыми регистраторами. Деревья чуть покачивали оголёнными ветвями, отбрасывая тонкие переплетающиеся тени. Крышка капота красной иномарки, поставленной на газоне обнаглевшим автолюбителем, прогнулась и лопнула, открыв детали мотора. Над искорёженными краями виднелась оранжевая, плавно изогнутая, ручка топора.

Лика с интересом осматривала двор и тёмные окна соседних домов, ожидая хоть какой-нибудь реакции. Но никто не выглянул, ни в одном окне не загорелся свет. Как будто никакого шума и не было вовсе. Да ведь и сама Лика ничего не слышала. Ну, допустим, во время удара она как раз громыхала табуретом, а там уж не до звуков с улицы. И куда делся долговязый? Испарился? Возможно, ведь как-то же он телепортировался с одной стороны палисадника на другую.

Телепортировался. Что за чушь! Может, ещё в магию поверить и в церковь сходить, как тётя Маша? Лика захлопнула окно и забралась в постель.

Утром она, к сожалению, проспала момент, когда наглый хозяин изуродованного авто обнаружил топор в капоте своей колымаги.

– Феодулия, завтракать, – донеслось с кухни.

Внутри жарко заклокотало. Сжав зубы, чтобы подавить раздражение произнесённым вслух именем, Лика встала, наспех застелила кровать и пошла на кухню.

– Тёть Маш, сколько раз просить, чтобы ты не называла меня так?

– Как? – спросила тётя Маша, не оборачиваясь. Она ловко перекладывала пухлые сырники из глубокой сковородки на большую тарелку.

– Зови меня Лика. – Полное имя давно, ещё с начальной школы, застревало комом в горле.

– Ладно, – в очередной раз пообещала тётя Маша, ставя блюдо на стол.

– Тёть Маш, ну опять этот холестерин. – Лика брезгливо поморщилась, встала из-за стола и достала из холодильника коробку овсяного молока. – От этого, – она кивнула на густые сливки в фарфоровом кувшинчике, – один вред. Это я тебе как врач говорю.

– Будущий, будущий санитарный врач.

– Ну, будущий врач. Какая разница. – Лика налила овсяной жидкости в кофе.

– Как будущий врач, ты бы лучше курить бросила.

– Ой, ну перестань.

Лика и сама хотела прекратить смолить, даже несколько раз давала себе твёрдое обещание, но тяга к сигаретам пока уверенно побеждала.

Наспех заглотив кофе с тостами из бездрожжевого хлеба, который тётя Маша не успела искрошить птицам, Лика оделась и выбежала на улицу. Испорченную иномарку с торчащим из капота топором как раз загружали на платформу эвакуатора.

– А почему увозят? – спросила Лика у соседки Веры, безразлично наблюдавшей за погрузкой и машинально качающей детскую коляску с малышом.

– Вроде сломалась, не заводится. – Мрачно хихикнув, Вера достала из кармана пуховика пачку тонких сигарет.

Лика на автомате стала хлопать себя по карманам, но заветная коробочка не нашлась.