Усмешка Люцифера

За его спиной бесшумно разъехался в стороны занавес. Зал потрясенно охнул. Взорам открылся великолепный зал с колоннами, высокими сводчатыми потолками, стеклянными витринами, за которыми сверкали рыцарские доспехи, оружие, шитые золотом одежды, драгоценная посуда, украшения, ордена и многое-многое другое. Зал врастал в телевизионную студию серо-бело-черными мраморными плитами пола и зеленоватой, с бронзовыми фризами, штукатуркой стен. Стык был неровный, хаотичный, кое-где торчали задравшиеся, лопнувшие доски и дранка, мрамор местами пошел трещинами — такое впечатление, что два здания столкнулись во время глобальной катастрофы.

«Оружейная палата», — подумал Студент. Точно. Та самая, кремлевская. В натуральную, как говорится, величину. Только девять ее залов, раскинутых по двум этажам, каким-то волшебным образом сплавились в один огромный зал, дальний конец которого терялся где-то в бесконечности… Он сам никогда там не был, но прочел о Палате все, что можно было достать, впору экскурсии водить. И картинок насмотрелся столько, что, кажется, мог бы пройти по ней с зажмуренными глазами… Потому что здесь, в бронированным стеклянном саркофаге с тройной сигнализацией, как Белоснежка в ожидании принца, томилась его голубая мечта — шапка Мономаха. Царская регалия, символ власти, бесценное произведение искусства. Почти килограмм чистого золота и 43 драгоценных камня. Его давняя мечта, самый желанный трофей… Из тех, что способны сделать удачливого ростовского вора таким же знаменитым, как сам Иван Грозный!

— …Сколько «рыжья», братва!!! — выдохнул кто-то на зрительских трибунах.

— Сверкальцы!

— Драгоцуха!

— Пацаны, я сплю или это в натуре Фаберже? Только, чур, не будите меня!!!

— А чего мы здесь сидим?!

Тип в белом шарфике первым выскочил в проход между рядами и почти тут же упал — кто-то подставил ногу. А в следующую секунду все зрители вскочили разом, как футбольные фанаты во время гола. Сшибая стулья, горланя, матерясь, топча друг друга, они устремились в Оружейную палату… Но там, где начинался мрамор и золотое великолепие, точно по линии открывшегося занавеса, находилась какая-то невидимая и весьма прочная стена. Один, второй, третий зритель налетели на нее с глухим отчетливым стуком, рухнули как подкошенные. Но движение не прекращалось: задние напирали и давили, передние били лбами в прозрачный бубен и падали. И все ревели диким ревом.

Лютый отошел в сторону, взял прямо из воздуха дымящуюся толстенную сигару, пустил в потолок колечко и равнодушно наблюдал это безобразие. В какой-то момент он прочистил горло, по-военному гаркнул:

— А ну, отставить!!! Охрана! Где охрана?!

И в сей миг стало тихо. Толпа вздрогнула и застыла в причудливых позах. По ту сторону невидимой преграды, откуда-то снизу, такое впечатление, что прямо из-под мраморных плит, вдруг выдернулась голова в милицейской фуражке. А-а, понятно… там лестница в подвал, а под лестницей — пульт охраны, крашенная серой масляной краской панель с кнопками и лампочками.

— Капитан вневедомственной охраны Короедов заступил на пост согласно распорядка! — отрапортовала голова.

Лютый выплюнул сигару под ноги.

— А вот и главный герой нашего вечера — пропойца несусветный, мусор стопроцентный! Прошу любить и жаловать! А ну, вылезай, морда твоя тюленья!

Капитан Короедов нисколько не обиделся на такое обращение. Кряхтя и зачем-то бормоча извинения, он показался наружу весь — помятый, несимпатичный, заросший ночной щетиной. Фуражка оказалась единственным предметом форменной одежды на нем, а место положенного обмундирования занимали майка и пижамные штаны в шотландскую клетку. Короедов оглядел странную публику, столпившуюся перед Оружейкой, посмотрел на часы, почесал в затылке, проговорил неуверенно:

— Так, это… Безобразие ведь, а? Не положено как бы…

— Пра-а-альна, Короедов! Не положено! А в карты играть с блатными служителю закона положено? А карточный долг не отдавать положено?

Разношерстная публика возмущенно загудела.

Лютый, даже не запнувшись, прошел сквозь барьер, подошел к охраннику, щелчком сбил с него фуражку, растрепал жиденькие волосы на темени, обнял за шею и поволок на эстраду.

— Зацените, господа-товарищи! Перед вами капитан Короедов — спонсор нашего сегодняшнего мероприятия! Если б он не проиграл Митяю Хваленому десять «косых», не было бы у нас никакой лотереи и дрыхли бы вы все этой ночью без задних ног!

Он свистнул залихватски, по-разбойничьи — и тут же всех зрителей, и стоячих, и лежачих, невидимым ветром зашвырнуло обратно на трибуны, каждого на свое место. Кто-то — с перепугу, наверное, — захлопал в ладоши. Короедов покраснел, неловко раскланялся.

— В общем, это, уважаемые телезрители и гости нашей студии… — начал он, вытирая вспотевший лоб. — Продулся я вчистую, выходит. Водку жрал на даче в Сосенках, догонялся местным самогоном. Его там так и зовут: «мутный». А еще — «лунная дорожка», «луноход», «туман»…

— Ты нам рекламу не впаривай! Дело говори! — прокаркал белый шарф.