Усмешка Люцифера

Окованный медью сундук удалось извлечь с большими трудностями и после долгой возни: он просто не проходил в проход в стене! Пришлось спускать его из тайного выхода на веревках — очевидно, таким же путем он и оказался в тоннеле. Наконец изнурительная работа закончена, и вот пятерка вконец измученных и обессилевших людей сидит на выступе скалы, у самой кромки воды, футах в двухстах[3] от места высадки. Здесь нет пляжа, а сразу под скальным выступом начинается глубина, в прозрачной голубоватой воде плавают рыбы, солнечные зайчики бликуют на поверхности и высвечивают неровности каменистого дна. Так даже лучше: лодка сможет подойти вплотную, и погрузить сундук будет легче.

На «Посейдоне» заметна какая-то суета, но как правильно рассчитал капитан, якорь не поднимали и не ставили паруса — наоборот, спускали вместительный бот, чтобы забрать удачливых кладоискателей. А те, забыв про пиратов, молча, почти не мигая, смотрели на тяжелый сундук.

Первым очнулся Саймон.

— Вот что, ребята, — произнес он осипшим голосом. — Попробуйте открыть этот ящик. Как жениху в первую брачную ночь хочется поскорее взглянуть на голую невесту, так и мне не терпится узнать, что там под крышкой!

Для Боба Акулы это оказалось по плечу, хотя и ему пришлось повозиться, орудуя киркой и большим складным ножом. И вот со скрипом поднялась крышка, сорвана полуистлевшая ткань сарацинского флага, прикрывавшая драгоценное содержимое… Пять пар глаз впились в сверкающие на солнце россыпи камней, ниток жемчуга, драгоценной утвари… Взгляды не могли остановиться на какой-то конкретной вещи, все воспринималось вместе, как бесценная куча богатств. Борец, не совладав со своими эмоциями, быстро по локоть сунул руку в золотые побрякушки, а когда вытащил ее, то в ладони оказалась жменя золотых монет, которые Дрейк никогда ранее не видел.

— Там внизу сплошные золотые, — прохрипел матрос. — Я всегда чувствую золото на расстоянии!

— Положи на место! — приказал капитан, и после некоторой паузы монеты высыпались обратно в сундук.

Никто из собравшихся не мог сказать, как долго длилось созерцание драгоценностей. Глаза матросов загорелись нехорошим блеском. Первым опять же очнулся капитан.

— Эй, парни! — крикнул он нарочито грубо и резко, поднимаясь и опуская руки на торчащие за поясом пистолеты. — Хватит пялиться. Сразу скажу для тех, кто излишне самонадеян и глуп. Выкиньте из головы все дерзкие мысли. Этот ящик принадлежит мне и только мне. Тот, кто захочет позариться на все эти побрякушки, либо получит пулю в лоб, либо повиснет в петле на рее!

Френсис тоже достал пистолеты и стал рядом с дядей. Матросы ошеломленно смотрели на вооруженных капитана с помощником и постепенно приходили в себя. Опасный блеск в глазах погас так же быстро, как и появился.

— Но знайте, что Джером Саймонс не жмот, — продолжил капитан. — Все получат награду, как я и обещал. Причем прямо сейчас! И все будет честно. Френсис, отвернись! Я не глядя вынимаю что попадется под руку, а ты говоришь, кому это отдать!

Френсис выполнил команду и отвернулся, глядя на море, «Посейдон» и спускаемый бот.

— Кому? — раздался за спиной хриплый голос дяди.

— Борцу!

— Держи!

Борец получил жемчужное ожерелье и со смехом надел на шею:

— Огромные жемчужины и высшего качества! Никогда у меня не было такой дорогой цацки!

— Кому?

— Гному!

— Держи!

Гном схватил серебряный кувшин и прижал к груди.

— Неужели настала моя очередь есть и пить из серебра?!

— Кому?

— Акуле!

Боцману достался золотой кубок с гравировкой сцен охоты.

— Теперь я буду пить ром как король! — воскликнул он, восхищенно любуясь тонкой резьбой.

— Кому?

— Мне! — Френсис повернулся и с некоторым разочарованием увидел, что капитан протягивает ему маленький невзрачный перстень. Но все было по-честному, и он надел его на палец, отодвинув руку, посмотрел на львиную морду, сжимающую в зубах черный, играющий на солнце камень. Казалось, что лев довольно улыбается, радуясь, что выбрался из темной и сырой пещеры. И он тут же изменил свое мнение: перстень был красив, хорошо сидел на руке и излучал спокойствие и уверенность. По телу пробежали мурашки, плечи словно расширились и распрямились, усталость как рукой сняло. Какая-то энергия наполнила тело, мышцы стали сильней и крепче, душу наполнила радость.

Радовались и другие матросы — они никогда не обладали такими дорогими вещами.

— Капитану — ура! — выкрикнул Акула, и все трое громко трижды прокричали:

— Ура! Ура! Ура!

Зато, когда бот причалил к скале и Жираф с Рассудительным увидели у товарищей обновки, у них испортилось настроение.

— А где наше вознаграждение? — недовольно спросил Жираф. — Или мы его не заслужили?

— Заслужили, парни, — успокоил их Саймон. — На «Посейдоне» все получите!