Усман Юсупов

«Вчера, 19 июня, на самолете из Москвы в Ташкент прибыли кинорежиссер-орденоносец, заслуженный деятель искусств (постановщик картин «Броненосец «Потемкин», «Александр Невский») С. М. Эйзенштейн и оператор «Мосфильма», орденоносец, заслуженный деятель искусств Эдуард Тиссэ.

С. М. Эйзенштейн и Э. Тиссэ приглашены для постановки большого художественного фильма на тему о борьбе за воду по сценарию писателя П. Павленко».

Там же: «Коканд (по телеграфу). 17 июня полностью закончена трассировка Большого Ферганского канала. Проектно-изыскательские отряды стягиваем на андижанскую и кокандскую базы, где полным ходом идут камеральная обработка материалов и проектирование.

Инженеры и техники работают над составлением проекта с большим воодушевлением. Однако Кокандский и Андижанский горсоветы ровным счетом ничего не делают для того, чтобы обеспечить сносные бытовые условия для специалистов, напряженно работающих над составлением проекта Б. Ф. К.

И. Д. Лебедев, зам. главного инженера по проектированию Б. Ф. К.»

Что скрывать: не все понимали, сколь важен и этот почин, и будущий канал. Но находились — вот уж истинно, не для смягчения формулировки — отдельные люди, те, кто всему на свете предпочитал спокойное существование — не жизнь, потому, что есть, пить, спать, как известно, еще не означает — жить. Не впадая в крайности, отвечавшие духу времени, был Юсупов по отношению к таким людям — руководителям ли, рядовым ли — весьма и весьма крут. Случались и перегибы: бывало, и несправедливо наказывал того, кто попался под горячую руку, не тратя времени на то, чтобы разобраться в деле. По той же телеграмме Лебедева велел снять с работы за халатность директора Кокандской гостиницы; там даже в единственном на всех рукомойнике воды не было.

Уже на трассе канала обратил как-то внимание на хромого чайханщика; тот опираясь на костыль, тем не менее весьма ловко передвигался от одного огромного самовара к другому, быстро ополаскивая в тазу пиалы, а чай заваривал на удивление вкусный.

Юсупов, отдуваясь и отирая мощную шею платком, поблагодарил его, высказал предположение, что чайханщик унаследовал свою почтенную специальность от деда-прадеда.

Хромой человек улыбнулся, показав редкие зубы.

— Я на руководящей работе был, — сообщил он и добавил не без удовольствия: — Директором гостиницы назначили в городе Коканде. Только три дня директором побыл, сразу сняли. Из самого Ташкента команда пришла. Вот какой я человек видный, оказывается! — Он рассмеялся во весь щербатый рот, уверенный, что большому начальству история эта тоже покажется забавной.

— Это я велел, чтоб тебя сняли, — признался Юсупов. — Ты уж прости, не сердись.

— Спасибо, искренне сказал, прижав руки к груди, чайханщик. — Я же сам не хотел идти на выдвижение. Зачем мне все эти хлопоты? Здесь, на чистом воздухе, в сто раз лучше, ей-богу!

Справедливости ради заметим: на пути у Юсупова встречались не только чайханщики, выдвинутые директорами гостиниц. Но к чести его, он умел вовремя, как говорили об этом, «дать задний ход» и привести извинения несправедливо обиженному человеку. Зато и в благодарности своей был щедр. Талантливых, преданных делу людей поощрял всячески, поднимал, славил. А уж как была богата ими всенародная стройка — большой всеузбекский хашар.

170 тысяч узбекских колхозников строили канал. Более тысячи из них были награждены орденами и медалями.

Вспомним все же, как это начиналось, но прежде перенесемся лет на сто назад, во времена последнего кокандского хана Худояра, и сделаем это не эффектного сопоставления ради, а чтобы глубже заглянуть в суть событий, значение которых далеко не исчерпываются их практическими результатами, хотя они и сыграли жизненно важную роль не только для Узбекистана.