Ускользающая мишень

— Так вот и эти, — Головач все так же брезгливо кивнул на шифрограмму, — то же киношными делами занимаются. Только еще биополе как-то сумели включить в свои эксперименты. Пока тебя не было, я навел справки. По всем статьям выходит, что именно в этом самом, в подключении биополя, Кравец с Панченко, к сожалению, участвовали. И пострадали. Панченко — тот точно пострадал. Думаю, Кравец тоже. Вот такие дела, Стае…

— А Котов?

— Не знаю. Пока не знаю… С ним сложнее. Пока нет никакой достоверной информации. Сейчас наши люди в военной разведке пытаются добыть хоть какую-то информацию. Но на это нужно время. То самое время, которого у нас нет… Кроме того, есть версия, что Кравец и Панченко могли «потерять» Котова раньше, до подключения смежников…

— Тогда почему же они об этом не сообщили?

— Откуда я знаю! Ну ладно, хватит гадать! — сердито оборвал сам себя полковник. — Займись делом, Стае. Немедленно эвакуируй наших людей в Москву. И сразу по прибытии — доклад Зверевой и Кравца…

— Я все сделаю, как вы сказали!

Однако Безруков обманул Анатолия Борисовича. И можно было смело сказать, что это произошло в значительной мере случайно. Впрочем, тут особо удивляться не приходится: наша жизнь состоит из сплошных случайностей, которые мы только по наивности пытаемся загнать в тесные рамки закономерностей. Еще в середине разговора с полковником в голове у Безрукова мелькнула одна шальная мысль, которую он тотчас похоронил как безумную. Как оказалось — не до конца. И вот теперь, когда капитан случайно повстречал озабоченного Корейца и перебросился с ним парой ничем не примечательных фраз, шальная мысль мелькнула вновь, и теперь она уже не казалась такой безумной…

Кореец отирался возле дверей в кабинет Анатолия Борисовича с таким видом, словно мучился в центре людной площади от неожиданного приступа поноса. Увидев выходящего Безрукова, Кореец с надеждой бросился к нему:

— Ну как он там?

— Стареет. Толстеет. Умнеет…

— Кончай прикалываться, Стае! Я же серьезно спрашиваю. Как шеф? Сильно не в духе? Говорят, он с утра как с цепи сорвался…

— Нагло врут! Добр, приятен и удивительно вежлив. А что у тебя такое случилось?

— Рафинад исчез, — мрачно сообщил Кореец.

— Никогда не думал, что ты пьешь чай вприкуску… Погоди, погоди! Безруков мгновенно стал серьезным, поняв, о ком идет речь. — Как это — исчез? Его же должны были отправить в Бутырку!

— Ха! Отправили… Да он купил всю московскую милицию, этот гад! Почти неделю он там действительно ночевал. В отдельной камере, правда. Но в тюрьме… А потом набежала целая кодла адвокатов — что ни фамилия, то знаменитость. «Ах, вы держите больного! Ах, у него цирроз! Ах, у него сердце!..» И все! Полный аллее…

— Перекричали?! — ахнул Безруков.

— В два счета. Оставили залог и забрали под белы рученьки. Ищи-свищи его теперь!

— А как же подписка о невыезде? — машинально спросил Безруков, но тут же понял, как глупо прозвучал его вопрос. Что богатому человеку какие-то там подписки? Бумажка под ногами, не больше. Плевал он на них. Дал небось еще одну взятку и уже смылся из России…

— Хорошо, я успел своих ребят в Шереметьево-2 предупредить, — вяло похвастался Кореец. — По крайней мере, за границу он теперь так быстро не улетит. Но я думаю, он и не станет рисковать. Зачем куда-то лететь, если у нас можно так спрятаться — никакой Интерпол не разыщет…

Безруков согласно кивнул. Что верно, то верно. Медвежьих углов у нас еще хватает. Можно сказать, вся страна и есть один такой огромный медвежий угол. Заповедная зона. Край непуганых идиотов.

— Ты не переживай… — Капитан одобряюще похлопал Корейца по плечу. Найдется!

— Я что? Вот если шеф начнет «переживать» — тогда да! Тогда перья полетят. А я что? — повторил Кореец, как бы успокаивая себя. — Я разве виноват, что менты совсем оборзели?! Мы с Анькой, можно сказать, жизнью рисковали, когда этого волчищу хомутали. А они? Они что сделали? Один чердак и тот толком не обыскали. Да ну их… Сволочи!

Вот это упоминание об Ане Зверевой и подтолкнуло капитана Безрукова к принятию необычного решения…

Он поднялся в шифровальный отдел и велел соединить его с Плаховом по закрытой телефонной связи «Шнур-2». Эта система подчинялась непосредственно Министерству обороны и цепкой паутиной опутала весь бывший Советский Союз. Спецслужбы пользовались «Шнуром», когда нужно было оперативно связаться с коллегами. Соединили, как всегда, оперативно. Вежливо поздоровавшись, Безруков попросил у представителей военной разведки всего две минуты разговора с Аней. Те, чувствуя, что за просьбой стоит полное владение ситуацией, снисходительно разрешили. Однако за короткое время этого разговора Безруков не дал сказать Ане ни одного слова. Говорил только он. Вернее, не говорил, а ругал девушку самыми черными словами, которые смог только вспомнить. Он обвинил ее во всем, но больше всего в полном и окончательном провале операции. Именно на провал все время и упирал хитрый Безруков. В самом конце, почувствовав, что уже здорово «накрутил» девушку. Стае резко оборвал свою речь: