– Сами посмотрите, – махнула рукой Антонина Константиновна, – Ущелье узкое. Сверху частенько камни летят. Спрятаться некуда. Особенно если поезд идет. Слева узкоколейка. Справа обрыв. Поэтому экскурсии и организуют. Снаряжение туристам дают специальное: каски, жилеты. Вон в той будочке, – она махнула рукой. – Но она до трех работает. Опоздали вы немного.
– Спасибо за информацию, – кивнул Петр, – рисковать не будем? – он посмотрел на жену.
– Точно не будем. По поселку прогуляемся? – предложила Кора. – А вы, Антонина Константиновна, побудете с Димкой?
Петр вздохнул. Его жена как всегда на высоте. Няня мельком представилась один раз, а она уже запомнила, как ее зовут.
– Это моя работа, – кивнула женщина. – Я каждый год сюда на лето на заработки приезжаю. Так что не беспокойтесь.
Няня посмотрела вслед удаляющимся родителям и взяла мальчика за руку.
– Не хочу на детскую площадку, – заныл Димка. – Я уже не маленький.
– И не надо. Пойдем, я тебя с кем-то познакомлю, – Антонина Константиновна потянула его к лесу.
– С кем? – заинтересованно спросил мальчик.
От леса отделился силуэт. Большой серый пес неторопливо потрусил в сторону людей.
– Собака, – радостно сказал Димка. – У папы была в детстве. А мне мама не разрешает. Говорит, от нее в доме запах и шерсть.
Пес подошел вплотную к ребенку и уставился на него большими зелеными глазами.
– Это Димка, – сказала женщина собаке. – А это, – она на секунду задумалась, – это просто Пес.
Собака протянула мальчику лапу.
– Тетя Тоня, он дрессированный? – восхищенно произнес ребенок.
– Можно сказать и так, – улыбнулась няня.
Пес возмущенно фыркнул и укоризненно посмотрел на Антонину.
– Он очень умный, – поправилась она. – Все понимает. И разговаривать с ним надо вежливо.
– Ух ты! Меня зовут Дима, – мальчик осторожно пожал лапу животного. – Мне очень приятно. Ты умеешь ловить палку? – и он бросился к лесу, ища что-нибудь подходящее.
– И не надо так на меня смотреть, – Антонина перехватила растерянный взгляд животного. – Это же ребенок. С ним надо играть.
Пес застыл, раздумывая, а потом, радостно потявкивая, бросился за палкой брошенной мальчишкой.
В хате повеяло свежим ветром. Усталая ведьма утерла пот.
– Ну, теперь должно быть ладно, – Авдотья потянулась к тарелке, поставленной на печь. В нее предусмотрительно были собраны остатки злополучного яйца.
– Что там? – кинулась к ведьме Евдокия.
– Да хорошо все, – кивнула женщина. Перед ней стояла миска, в которой растекся обычный белок с цельной ярко-желтой серединой. – А теперь иди домой, милая, Устала я. Светает ужо. У меня по хозяйству полно дел. Сосну хоть часок.
Жена атамана пошла к двери.
– Свое-то не забывай, – окликнула ее ведьма, показывая на кольцо с сережками, лежащее на столе.
– Да-к ведь это плата, – запнулась женщина.
– Нет, милая, плата будет другая. Ты, помнится, обещала все, что угодно для меня сделать. Или от слова своего теперь откажешься?
– Нет, не откажусь, – жена атамана гордо распрямила плечи.
– Умница. А плата такая. Сынок твой, как из похода вернется, пущай сватов к моей доче засылает.
От удивления Евдокия потеряла дар речи.
– Что молчишь? Или думаешь моя Маланья твоему Максимке не пара? Ты не переживай, приданное за дочкой будет хорошее. Одна она у меня.
– Так ведь муж мой такие дела решает, – пролепетала озадаченная Евдокия.
– Муж голова, а ты шея: куда повернешь, туда и посмотрит. Значит решили. Теперь иди себе с миром.
Жена атамана как ошпаренная выскочила из мазанки.
– Мама, зачем вы так? – подала голос Маланья, стоящая у печи.
– А затем, что в возрасте я уже. Надо о твоем будущем позаботиться. И потом. Разве не нравится он тебе?
– Ни капельки, – пробурчала девочка, – да и не красавица я, сами знаете. А Максимка, он такой… – она тяжело вздохнула и замолчала.
– С лица воды не пить, – задумчиво произнесла Авдотья, глядя на широкоскулую приземистую дочку. – А Максимка твой красавец, да телок. Ему такая жена как ты нужна. Сильная. И потом, показалось мне, что ли, что он чуть не каждый вечер под нашими окнами гуляет?
Ничего не отвечая, Маланья отвернулась от матери. Ее взгляд упал на тарелку с яйцом. На самом краешке по белку расплывалось кровавое пятнышко.
– Мама, что это? – испуганно сказала девушка.
– Я сплю уже. Все потом, – прозвучал голос матери из спаленки.
– Что ж делать-то? – девушка бросилась к печи. Зачерпнула чашкой заговоренные отвар и, взяв травы, брызнула ими на яйцо. Потом по памяти прочла пару заговоров. Кровавая клякса прекратила расползаться, побледнела и окончательно исчезла.
– Значит, не нравится он тебе? Ну, ни капельки, – раздался за спиной у Маланьи голос матери.
Над разгорающимся костром булькал ухой походный котелок. Писарь переломил через колено толстую ветку хвороста принесенную из лесу.
– Телок, как есть телок, – Антип наклонился к Николе, делая вид, что подкладывает дрова в костерок. – Тут нападение, а он застрял на коне. Ни туды, ни сюды. Подстрелют мальчонку, а нам атаман головы снесет.
– Чего предлагаешь-то? – нахмурился Никола. – Не я парня до семнадцати лет у мамкиной юбки держал.