Ущелье белых духов

– Вот видишь. А берёшь на себя роль оракула.

– Не пройдёте.

– Мы альпинисты.

– Ну и что? Побарахтаетесь в снегу и вернётесь.

– Ты, малыш, много на себя берёшь, – сказал плотный курчавый парень в спортивном свитере, облегавшем его массивные плечи.

– Не будем спорить, – поморщился старик. – В конце концов это лишь детали. А главное – есть два свидетельства, подтверждающих существование на озере загадочного животного. Вообще-то, по правде сказать, не густо. Экспедицию сюда не пошлют.

– И тем не менее этот малыш убеждён, что мы увидим ящера, – курчавый парень быстрым пристальным взглядом посмотрел на Витальку.

– Не исключено, – задумавшись о чём-то, сказал старик. Потом добавил: – Если только он там действительно есть.

– Есть! – крикнул Виталька. – Это точно, что он там есть.

– Откуда такая уверенность? Ты располагаешь столь же скудными данными, как и мы.

– Мой дедушка видел свежие следы ящера на берегу озера. Он ходил туда каждое лето.

– Что же ты молчал до сих пор? – вскочил старик. – Это же равносильно доказательству… Это… Где твой дедушка?

– Умер.

Старик тяжело сел на табуретку.

2

Наступили тёплые майские дни. В воскресенье ранним утром Виталька, Марат и Анжелика шли вдоль берёзовых изгородей и тёмных плетней, снизу уже увитых вьюнами. Каждый нёс свою удочку. Анжелика без конца зевала.

– Охота так рано вставать, – сказала она. – Сейчас самый сон.

– Ты просто повторяешь слова своего отца, – ответил Виталька. – Для него всегда «самый сон». В колхозе он в основном дремлет возле правления. Сидит на травке и дремлет.

– И хорошо. А куда торопиться?

– Так ведь он за прошлое лето заработал всего один трудодень.

– Не-е. Ему его записали просто так. Он говорит, иначе получается, будто он и не колхозник вовсе.

– Анжелика, – заговорил Марат, – твой отец человек старый…

– Ну какой он старый? – обиделась Анжелика. – Ему тридцать пять лет.

– Старый в смысле отсталый. Сам он в колхозе, а душа его в таборе и на базаре.

– Что ты такое говоришь? – Анжелике не нравился этот разговор, но она не знала, как его прекратить.

– Я правильно говорю.

– Все правильно говорят. Только это и слышишь.

– К труду привыкают поколениями…

– Вот видишь, а он в колхозе всего год.

Марат растерялся на секунду.

– Вот посмотри на себя – на что ты годишься? А почему? Потому что…

Виталька легонько ткнул Марата концом удочки в зад.

– Чего ты? – обернулся к нему Марат.

– Где мешочек с червями?

– Ой, Виталька, забыл.

– Забыл? Беги. Что мы без червей-то делать будем?

Марат подал ему удочку и побежал за червями.

Анжелика тихонько хихикнула.

– У тебя, Виталька, все друзья недоделанные.

– Это ты о себе?

– Иди ты. Почему Рэма не взял?

– Рыбу распугает.

И вдруг Анжелика залилась звонким смехом. Виталька оглянулся. За ними огромными прыжками мчался Рэм.

– Я же ему велел быть дома. Сейчас я ему покажу!

Рэм подбежал и сел возле них, весело виляя хвостом. Анжелика тотчас бросила удочку и обхватила его руками за шею.

– Я кому сказал – сидеть дома? – прикрикнул на него Виталька. – Ну-ка домой, живо!

Пёс нагнул голову и ещё сильнее завилял хвостом.

– Виталик, он хочет с нами. Не прогоняй его.

Виталька махнул рукой и поднял Анжеликину удочку.

Анжелика и пёс, весело прыгая, побежали наперегонки.

Небольшое озеро окружала плотная стена камыша. Лишь кое-где были узкие просветы. Виталька и Марат заняли лучшие места, а Анжелику посадили на песчаной отмели, где клевала только самая мелкая рыбёшка.

Виталька и Марат удобно устроились у тихой утренней воды. Она пахла водорослями, острой свежестью. Шелестели жёсткими прозрачными крыльями стрекозы. По-утреннему сонно плескалась рыба.

Пока Виталька распутывал леску своей удочки, Марат уже успел поймать несколько окуней и посадить их на кукан. Рыбу ловил он азартно, так же, как и охотился. Виталька больше любил рыбалку, любил сидеть на берегу с удочкой и смотреть на тонкий из гусиного пера поплавок. Вот поплавок дрогнул и заскользил по воде. Виталька легко дёрнул удочку и вытащил прожорливого взъерошенного окуня.

Ловили они долго, пока не заполнили кукан.

Виталька воткнул в берег удочку и пошёл посмотреть, как идёт ловля рыбы у Анжелики. Анжелика спала, положив голову на мохнатую спину Рэма. Её чёрные кудри смешались с белоснежной гривой собаки, она чуть заметно улыбалась во сне, смуглое лицо её разрумянилось, от чёрных ресниц обозначились чёткие тени.

Виталька замер и долго, опустив руки, не сводил с девочки глаз. То, что он почувствовал в этот миг, ошеломило его и испугало. Он попятился и тихо ушёл прочь.

Он ловил одного за другим ярко-зелёных с чёрными полосами и красными плавниками окуней, разговаривал с Маратом, но видел перед собой спящую Анжелику, её чёрно-синие кудри на белой, как первый снег, гриве собаки.

Марату он ничего не сказал. Это принадлежало только ему, ему одному.

А Марат расспрашивал его о приезжих:

– Они кто, артисты?

– Сам ты артист. Семёнов – профессор. Лёня, светлый такой с бородкой, орнитолог, специалист по птицам, а Матвей, самый длинный, здоровенный, ассистент профессора.

– А чёрный, курчавый?

– Он ихтиолог.

– Что им тут надо?