Усадьба Ланиных

(Лакей вноситъ на подносe шампанское и бокалы).

Тураевъ (Ланину). Как вы сказали про Венеру? «Устроительница величайшихъ кавардаковъ?»

Ланинъ. Разумeется, душа моя. Все она мудритъ. За нее сейчасъ выпьемъ.

Тураевъ (задумчиво). Да-да-да-а…

Ланинъ. Гдe-жъ виновники торжества? Спрятались? Гдe они тамъ? Да еще бы бутылку. (Лакею). Еще бутылку! (Всe берутъ бокалы. Входятъ Ксенія и Евгеній). Ну, вотъ, за нихъ, за молодость, за любовь, за Венеру, такъ сказать, за счастье.

(Всe обступают помолвленныхъ, чокаются. Голоса: «Браво! Поздравляемъ! Счастья!» Вбeгаетъ Наташа и сразу становится шумно).

ΙΙ.

Пригорокъ въ паркe, окруженный старымидубами. На скамьe, лицомъ къ зрителю, Ксенія и Наташа. За ними статуя, къ ней примыкаетъ въ глубинe сцены бесeдка. Направо внизу, сквозь деревья, виденъ прудъ. Теплая вечерняя заря.

Наташа. Скучно съ ними. Сидятъ, какъ сычи, ждутъ, пока клюнетъ. По моему, если ужъ ловить рыбу, такъ раздeться, неводъ взять… А такъ скучно. Ксенія, отчего это мнe все скучно?

Ксенія. Ты какая-то другая стала, Наташа, я замeчаю тоже.

Наташа. Все мнe не нравится, все плохо. Деревья-бъ эти срубила, прудъ спустила, разбила бы въ клочья эту каменную дуру. Скажи, пожалуйста: голенькая, и какъ будто улыбается.

Ксенія. Ну, Наташа, дай тебe волю, ты камня на камнe не оставишь.

Наташа. Я ужъ такая уродилась. Если мнe хорошо, весь свeтъ Божій зацeлую. Плохо – пропадай онъ пропадомъ.

Ксенія. Ахъ, Наташа, ты воинственная.

Наташа. Я воинственная, а ты невeста. Вы, невeсты всe такія тихони. (Обнимаетъ ее). Дорогая, не сердись, со мной что-то дeлается. Ты не тихоня, ты невeста. Тебe все хорошо.

Ксенія. Я другого характера, Наташа!

Наташа. Ты страшно тихая и серьезная. Я тебe завидую. Ты любишь своего Евгенія, онъ тебя любитъ… вы имeете такой видъ, какъ будто готовитесь, постомъ и молитвой… (смeется) къ чему-то такому очень важному…

Ксенія. Это, вeдь, такъ и будетъ. Мы соединяемъ наши жизни.

Наташа. Ну, я знаю, знаю. Ты, Ксеничка, всегда была такая… умная. Я тебя немножко даже боялась, Ты все Евангеліе читала, я помню. И разныя философіи.

Ксенія (улыбается). Какъ ты меня смeшно изображаешь…

Наташа. И Евгенія тоже ходитъ… глубокомысленный, точно рeшаетъ міровые вопросы. А я, если-бъ была невeстой, все бы цeловалась.

Ксенія. Ну, ужъ конечно. (Смeется, гладитъ ее по волосамъ). Евгеній про себя обдумываетъ что-то. Онъ, вeдь, замкнутый человeкъ, Наташа. Онъ можетъ ходить часами изъ угла въ уголъ и что-то мечтать.

Наташа. Евгеній страшно милъ, но я бы за него не пошла, извини меня, Ксеничка. Вотъ ужъ именно онъ очень основателенъ. Ксенія… а что, тебe Николай Николаевичъ нравится?

Ксенія. Мы, кажется, не сойдемся вкусами. Что жъ, онъ очень красивый инженеръ, но…

Наташа. А, нeтъ, ты его не знаешь, онъ только будто бы такой педантичный, а онъ ужасно славный, ужасно… (Съ раздраженіемъ). И вотъ они все тамъ рыбу ловятъ… Ловятъ, ловятъ цeлый день. Всю хотятъ выловить, что ли?

Ксенія. Пускай ловятъ. Тебe-то что?

Наташа. Нeтъ, противно. Потомъ затeваютъ пикникъ какой-то дурацкій.

Ксенія. Ты же все это любишь! Почему дурацкій?

Наташа. Любишь, любишь! Ты ничего не понимаешь, Ксенія.

Ксенія. А ты зря раздражаешься.

(Снизу, съ пруда, голосъ Фортунатова: «я поймалъ леща, Наталья Михайловна!»).

Наташа. Фортунатовъ! Вотъ ему и радость. (Кричитъ). На здоровье!

Ксенія. Въ немъ есть что-то дeтское, правда.

Наташа. Богъ съ нимъ. Онъ мнe безразличенъ. Скажи мнe… Ксенія, что, по твоему, Николаю очень нравится его жена? Ну, фортунатовская?

Ксенія. Не знаю, Наташа. Не замeчала. Что ты все про Николая да про Николая, какъ это ты…

Наташа. Цeлые  дни удятъ рыбу. И Коля съ ней постоянно. Вотъ ужъ право!

(Фортунатовъ вылeзаетъ изъ-подъ склона. Въ рукахъ у него ведро).

Фортунатовъ. Представьте, мнe удалось поймать леща, и какого огромнаго! Признаюсь, меня обрадовала эта побeда.

(Появляются Марья Алекс., Коля и Ник. Ник.).

Марья Ал. Ты поймалъ рыбу?

Фортунатовъ. (гордо). Да, вотъ, Машенька, лещъ.

Марья Ал. (смeясь). Вижу. И теперь ты полчаса будешь радоваться ему?