Усадьба

- Я с глубочайшим уважением отношусь к Парамору. На него можно положиться, как ни на кого другого.

Было ясно, что и Грегори тянет время.

- Мои нарциссы! Осторожнее, Григ.

Грегори опустился на колени, поднял цветок, ело* манный его ногой, и протянул его миссис Пендайс. Это было для нее так непривычно, что показалось смешным.

- Григ, дорогой, у вас сделается ревматизм, и вы испортите свой превосходный костюм; пятна от травы так трудно сходят!

Грегори поднялся и смущенно глянул на свои колени.

- Колени у меня теперь не такие гибкие, как прежде, - сказал он.

Миссис Пендайс улыбнулась. - Поберегите колени для Элин Белью, Григ. Помните, я всегда была старше вас пятью годами. Грегори взъерошил волосы.

- Коленопреклонение вышло из моды, но я подумал, что здесь, в деревне, вы отнесетесь к этому благосклонно!

- Вы отстали от времени, Григ! В деревне оно еще больше устарело. Нет ни одной женщины на расстоянии тридцати миль, которая захотела бы видеть муж* чину перед собой на коленях. Мы отвыкли от этого. Она еще подумает, что над ней смеются. Да, как скоро слетело с нас тщеславие!

- Говорят, - заметил Грегори, - все женщины в Лондоне хотят быть мужчинами, но в деревне, я думал...

- В деревне, дорогой Григ, все женщины тоже хотят быть мужчинами, да только не смеют признаться в этом и всегда идут позади.

И, как будто сказав что-то непристойное, миссис Пендайс покраснела. А Грегори выпалил:

- Я не могу так думать о женщинах!

Миссис Пендайс снова улыбнулась.

- Это потому, что вы не женаты.

- Мне противно верить, что брак меняет убеждения.

- Григ, осторожней с нарциссами! - воскликнула миссис Пендайс.

А в голосе ее билась мысль: "Ужасное письмо! Что делать?"

И словно прочитав эту мысль, Грегори сказал:

- Я полагаю, что Белью не станет защищаться. Если в нем есть хоть капля благородства, он будет рад дать ей свободу. Никогда не поверю, что человек способен насильно удерживать женщину. Я не понимаю законов, но считаю, что в подобных обстоятельствах для благородного человека возможен только один образ действия, а Белью все-таки джентльмен. Вот увидите, он будет вести себя как подобает джентльмену.

Миссис Пендайс рассматривала лежащий на ее коленях нарцисс.

- Я встречала его лишь три-четыре раза, но мне кажется, Григ, что он из тех людей, которые сегодня ведут себя так, а завтра иначе. Он не похож на других мужчин в наших краях.

- Когда дело касается самых важных сторон жизни, - сказал Грегори, все люди действуют, в общем, одинаково. Назовите мне хоть одного человека, в котором было бы так мало благородства, что он не дал бы свободы жене в подобных обстоятельствах.

Миссис Пендайс взглянула на Грегори со сложным чувством: в ее глазах были изумление, насмешка, восхищение и даже страх.

- Сколько угодно, - ответила она.

Грегори прижал ладонь ко лбу.

- Марджори, мне неприятен ваш цинизм. Не понимаю, откуда он.

- Простите меня, Григ. Я не хотела быть циничной. Мои слова основаны только на собственных наблюдениях.

- На собственных наблюдениях? Да если бы я, занимаясь делами Общества, основывался на собственных наблюдениях, черпаемых ежедневно, ежечасно из лондонской жизни, я не выдержал бы и недели, я бы повесился.

- Но чем же еще руководствоваться, как не тем, что видишь?

Не отвечая, Грегори прошел в конец садика миссис Пендайс и остановился, разглядывая деревья шотландского сада - его лицо было обращено к небу. Миссис Пендайс поняла, что ее кузен огорчился, не сумев открыть ей глаза на то, что так хорошо видел сам, и тоже огорчилась. Он вернулся и сказал:

- Больше не будем говорить об этом.

Миссис Пендайс отнеслась с недоверием к этим словам, а поскольку выразить свою тревогу и одолевавшие ее сомнения она не могла, то и позвала Грегори пить чай. Но Виджилу хотелось еще побыть на солнце.

В гостиной Би уже поила чаем молодого Тарпа и преподобного Хассела Бартера. Знакомые голоса вернули миссис Пендайс частицу утраченного душевного спокойствия. Мистер Бартер тут же подошел к ней с чашкой чая в руках.

- У жены разболелась голова, - сказал он. - Она собиралась со мной, но я велел ей лечь - это лучше всего помогает при головной боли. Мы, знаете ли, ожидаем в июне. Позвольте, я подам вам чаю.

Миссис Пендайс, давно уже знавшая, чего ожидают в июне и даже в какой именно день, села и посмотрела на мистера Бартера с легким удивлением. Да ведь он прекрасный человек: такой заботливый, уложил жену в постель! Его лицо, широкое, загорелое до красноты, с добродушно выдающейся нижней губой, показалось ей вдруг особенно располагающим к себе. Рой, лежавший у ее ног, обнюхал ноги священника и лениво завилял хвостом.

- Рой обожает меня, - сказал Бартер, - собаки тотчас распознают тех, кто их любит, - удивительные создания, право! Я иной раз готов даже думать, что у них есть душа!

Миссис Пендайс ответила:

- Хорэс считает, что он совсем одряхлел.

Рой посмотрел ей в лицо, и губы у нее дрогнули. Священник рассмеялся.

- Ну, об этом рано беспокоиться: пес полон жизни. - И неожиданно прибавил: - Собака - друг человека, и убить ее ужасно! Пусть об этом позаботится природа.