Уровень Пи

Тафанаил Ибрагимович вышел из института с черного хода. Он был облачен в красно-белый лыжный костюм времен своей молодости, с надписью «Спардак – чемпион» и изображением мифологического героя Спардака в виде мутанта-гладиатора, остервенело сражающегося с мутантом-быком. Под мышкой у директора были зажаты замотанные липкой лентой лыжи, а на лыжи были нацеплены палки. При каждом шаге одна из палок вздрагивала и ударялась об лыжу. От этого звука Тафанаил Ибрагимович внутренне вздрагивал сам, стараясь не подать виду, насколько неуверенно он себя чувствует. Аллочка предлагала ему взять другие лыжи, поновее. Но новые лыжи были слишком молодежной расцветки – зеленые с желтыми сияющими разводами, и Тафанаил от них отказался.

В трехстах метрах от института директор, кряхтя и ругаясь, размотал клейкую ленту, надел лыжи и попробовал на них пройтись. Надо сказать, это ему удалось. Ему даже понравилось. Когда-то, еще школьником, Тафанаил изредка ходил с друзьями кататься на лыжах или играть в снежки. В зрелом возрасте тоже, бывало, катался – на домашнем тренажере. Но последние одиннадцать с половиной лет он был так занят работой, что даже не вспомнил ни разу о том, что в мире существуют такие простые удовольствия. Директор посмотрел вокруг. Ему вдруг стало приятно и хорошо. Ярко светило холодное зимнее солнце, и небо было синее-синее, с редкими белыми облачками, только подчеркивающими эту ослепительную синеву. Растения замерли на месте, наслаждаясь погодой. Вдали виднелись дома, два прозрачных купола, прикрывающие центральный городской парк и развлекательный комплекс, и вышка для полетов и прыжков – любителям экстрима. Впрочем, большинства сооружений отсюда не было видно. Например, новых усовершенствованных трамплинов, введенных в эксплуатацию около месяца назад. Тафанаил Ибрагимович подумал, что неплохо было бы выкроить часок, сходить, посмотреть на них «вживую», не по телевизору. Хотя, с другой стороны, пока этот несносный объект Клю на свободе, о каких трамплинах вообще может идти речь? Директор вздохнул, кликнул по браслетику и соединился с институтом. Выяснилось, что ребята уже вышли из дома и направляются в сторону старой длинной трассы, проходящей вдали от всех укромных и удобных для наблюдения местечек.

Глава 13 Коронный номер тысячелетия

Ризи боялся, что Дюшка не захочет бежать по дальней трассе, где почти никогда не бывает народу, или вообще откажется идти – он известный домосед, этот Дюшка, – но, к его удивлению, Клюшкин сразу же согласился. Большая трасса проходила через лес, а потом долго петляла по пустынным холмам, по местности, заселять или возделывать которую было запрещено: заповедник, неприкосновенные древние постройки и всякое такое. А начало вообще супер: вершина холма; со всех сторон, почти до самого горизонта, тянется ровная снежная гладь, искрящаяся на солнце. А чуть съезжаешь – сразу лес.

На въезде в лес ребята обогнали какого-то смешного толстого дяденьку в допотопном лыжном костюме. Дяденька, пыхтя и обливаясь потом, неумело перебирал ногами. На всякий случай они поздоровались.

– А я думал, все мальчишки сейчас на новых трамплинах развлекаются, – с приветливой улыбкой сказал дяденька.

– А мы поспорили! – не моргнув глазом вдруг соврал Дюшка. – Кто дольше на трассе продержится. Кто проиграет, платит за трамплины.

– Ну, тогда удачи! – сказал дяденька. – Смотрите, не простудитесь. Чуть что – сразу домой, обещаете?

– Замётано! – по-свойски ответил ему Дюшка, и они покатили дальше, оставляя позади странного дяденьку.

Когда они отъехали подальше, Дюшка сказал:

– Я его знаю. Это директор института биофизики. Он на людях редко показывается, но как-то раз заходил к нам домой, к папе, и я его запомнил.

– А почему ты соврал, что мы поспорили?

– А что я должен был ему сказать? «Знаете, мы с моим другом хотим поговорить вдали от посторонних глаз, потому что то, о чем мы будем говорить, большая тайна…» Так, что ли?

Ризи посмотрел на него с нескрываемым удивлением:

– О какой тайне ты говоришь?

– Бес, завтра утром я убегу. В Аффрику.

Бес не знал, что и сказать. Дюшка поправил съехавшую на брови шапку и продолжил движение. Ризи – за ним, ничего не понимая.

Ребята молча выехали на вершину следующего холма. Лыжня стремительно уносилась вниз, забирая вправо, в ложбинку между холмами, на одном из которых сохранились живописные развалины старой фермы. Дюшка с силой оттолкнулся и понесся вперед, не собираясь останавливаться. «Может быть, Джен знала об этих планах? – думал Ризенгри, догоняя друга. – Ведь убегать в Аффрику – это глупость».

Дюшка стоял внизу, опираясь на причудливые зеркальные изогнутые лыжные палки, – самый модный изгиб в этом сезоне, у Клюшкина вечно все самое лучшее, – и тяжело дышал. Риз остановился рядом, и по его виду нельзя было сказать, что проделанный путь стоил ему хоть каких-то видимых усилий. Дюшка набрал побольше воздуха и выдал: