Уровень Дельта

Но как не сдаваться, как именно? Единственное, что у него осталось от былого могущества, – невидимая черная ниточка. С тех пор как ангелы лишили его всех возможностей, нить замерла, перестала тянуться, словно разматывая пространство. Но все-таки эта нить была, ее можно было потрогать и… Нет, даже потрогать не получалось. И увидеть не получалось. А если резко махнуть рукой или сжать кулак? А если в снег руку сунуть? А если…

– Дюшка!

Комнаты Маши Малининой находились по соседству. Сквозь окно Маша увидела стоящего на заснеженном балконе Клюшкина. Последний человек на Земле торчал на морозе босиком и в мокрой футболке. Ничего себе дела! Маша влезла на подоконник, открыла форточку.

– Эй, Дюшка, ты чего?

Погруженный в свои мысли Ризенгри Машу не слышал.

Итак, с ниткой ничего не получается.

А где Джен?

Почему она обрадовалась тогда, в лесу?

Потому что он все делает правильно?

Если он станет лучшим, ему вернут способности?

Или теперь он навсегда не мутант?

Теперь всегда ему будет так плохо?

А ангелам тоже всегда так плохо?

Но он не хочет быть ангелом!

А Дюшка теперь ангел?

Они никогда больше не встретятся?

И зачем, зачем убили Варю? Таким она была классным роботом! С таким роботом дружить и дружить…

Ладно, он им еще покажет! Докажет, что Дюшка все может! То есть, что он, Ризи, даже лишившись всего, все равно сильнее всех, умнее всех, лучше всех…

– Дюшка, очнись!

Маша трясла Ризенгри за плечи. Не докричавшись из форточки, Мария просто вышла на свой балкон и перелезла через перила на балкон Клюшкина.

– Ты чего, обалдел, тут голышом стоять? Ты же мокрый насквозь! Ну-ка, пошли!

Маша решительно затолкала Ризи в комнату и закрыла дверь на балкон. Ризенгри не сопротивлялся. Маша за ручку, как маленького, отбуксировала его в ванную комнату, отвернула горячий кран и директорским тоном приказала:

– Лезь!

– Да я уже был под душем…

– Греться лезь, дурак! Немедленно! Детский сад с этими мальчишками, честное слово! Ты чего из себя супермутанта корчишь? В больницу захотел?

Риз вспомнил, что Дюшка попадал пару лет назад в больницу. Еще он вспомнил, что его друг всегда одевался очень тепло и никогда зимой не выходил на улицу в летней одежде. «Дурак я, это точно!» – подумал Риз и послушно полез в ванну.

– Футболку-то сними. – Тон Маши перестал быть командным.

Риз стянул с себя футболку. Под струей горячей воды оказалось гораздо приятнее, чем на балконе. Ванна наполнялась довольно быстро.

Мария уселась по-турецки на мохнатый коврик в углу, прислонилась спиной к тонкой стенке сушилки:

– Ну что, согреваешься? Уже не так холодно?

Ризенгри неуверенно улыбнулся. Значит, то, что было на балконе, – это было «холодно». Маша тоже улыбнулась в ответ. Сдула со лба непослушную прядку, покачала головой, вздохнула:

– Ну ты даешь, Клюшкин! Я, главное, сижу себе спокойно за столом, делаю математику. Вдруг смотрю в окно – а там ты стоишь, синий от холода. Волосы мокрые, футболка мокрая…

– Так я после душа…

– Ну, после душа вообще-то люди обычно сушатся…

Мутанты на Земле-11 редко пускали в ход полотенца. Полотенцем еще вытираться ведь надо, а в сушилке кнопку нажал – и готово.

– Да я как-то обычно сушилкой не пользуюсь, – честно сказал Ризенгри. – Ну, помылся, оделся – и пошел. Что, само не высохнет, что ли?

Маша фыркнула:

– Клюшкин, ты…

– Мяу? – Тафик нерешительно остановился на пороге ванной и уставился на Машу, вопросительно наклонив голову.

Маша перевела взгляд на котенка, оборвав фразу на полуслове.

– Слушай, кстати, весь день хотела спросить… А на кой мутоляд ты сюда этого притащил?

– Да так…

Ризи посмотрел на котенка, не зная, что сказать. Маша тоже разглядывала котенка и ждала ответа.

– Мы с Варей нашли его после школы… Недавно… Просто шли после уроков вместе, а тут он сидит. Ну, взяли с собой и… и Варя…

Ризенгри с трудом подбирал слова. Мало ли кого можно встретить по дороге из школы! Это ведь не объяснение. Может, сказать, что котенок – редкое и дорогое существо, уникальный экземпляр и стоит больших денег? Но придумывать правдоподобное объяснение не пришлось.

– Ой, Дюшка, прости! – Маша вдруг стушевалась. – Варя… Ты ее любил, да? Ты же настоящий человек. Я читала, что настоящие люди умеют любить по-настоящему… А любить – это как? Ты мне расскажешь?

И вновь Ризенгри не знал, что ответить Мате. Любил ли настоящий Дюшка настоящую Варю? Теперь этого никогда не узнать.

– Ты, если не хочешь, не отвечай, – сказала Маша. – Это я так спросила. Считай, что не спрашивала.

– Да, я любил Варю, – уверенно кивнул Ризенгри. – Мы хотели вместе заниматься оперативным хрюканьем. А еще мы с ней целовались. Это было здорово. И мне… мне… мне жаль, что ее убили…

Ризенгри подумал, что слово «жаль» в данном случае подойдет в самый раз. Он хотел бы рассказать Маше правду. Рассказать о том, что эта Варя, которую знала Маша, – не Варя, а биоробот, кукла, которую, впрочем, тоже не стоило убивать. Рассказать о том, что он сам – не Дюшка, а бывший крутой супермутант, способный на все. Рассказать о том, что в мире существуют ангелы и что его сестра – ангел. Рассказать о том…