Уроборос

Я вновь и вновь водила пальцами по рисунку, что спустя шесть столетий занял свое место.

Отрубленная голова змеи сразу под левой лопаткой Лазутчика. Знак предателя, нарушившего клятвы Безмолвной.

Такой же, как у меня.

Как у Оливера.

— Бак, — я кашлянула, поднимаясь, — кажется мы что-то нашли.

(на всякий случай напоминаю тем, кто забыл, — отрубленная голова змеи под левой лопаткой — один из трех знаков Безмолвной у Валери. И такой же знак у Оливера.

Его получают те некроманты, что нарушили законы Безмолвной, смешав потоки (Оливер) либо за попытку перевести мертвое в живое (Воскресить, как Валери пыталась с Максом Лавром), что равносильно по тяжести смешению потоков

После получения знака, некроманта снова отправляют к Вратам (пускают кровь) откуда он после не должен вернуться больше, ведь его кровотечение уже не останавливают, заставляя тело зависать на грани, как происходит при первом переходе (когда человеку снимают энергию и направляют к Безмолвной для становления некромантом))

Глава 3

Le Roi est mort, vive le Roi! *

*фр. Король умер, да здравствует король!

Сцепив пальцы в замок, я обвела взглядом присутствующих. Большая часть Правящих смотрели с интересом. Их лица были напряжены, а дыхание размеренно. Это радовало, ведь значит что тогда у Эписа действительно есть шанс. Повернувшись, я потянула за поток.

— Ты готов, Нестор? — расширив сеть, несмотря на преграду, сейчас я хорошо чувствовала гибрида, — Я сниму мешок и ты увидишь еду. Стащу с тебя маску и в нос троекратно сильнее ворвется аромат еды. Если ты рванешься вперед и не удержишься, то железный обруч оторвет твою голову, что затормозит нас, — медленно звучала в голове гибрида, — ты точно готов?

— Как прикажет Валери, — ответ был неизменным, а чувство мертвого голода сдавило внутренности.

— Нет, Нестор. Мы учимся это контролировать. Ты готов?

Гибрид зашевелился на стуле. Все это для них было ново и непривычно, особенно ужасно, когда вокруг было столько людей, чья энергия, сильнейшая в Эписе, собралась в одном месте.

Еще и Крейн стоял так близко, заставляя ежится мертвое от вспышек пламени, что чувствовали существа.

— Живое. Они помогут прийти к спасению. Я хочу уйти от голода, хочу найти покой, — от новой вспышки желудок болезненно сжался, — я готов, Хозяин.

Рука быстро сдернула мешок с головы гибрида. Нестор щурился от яркого света, от чего по худым смуглым щекам побежали морщины. Подняв руку, гибрид прикрывал глаза, чей цвет после восстановления оказался удивительно светлый, словно у Осириса. Желтые, с черными крапинками. Лео щелкнул затвором маски, снимая железный ограничитель с лица существа.

Край губы Нестора едва заметно дернулся, а на плечах заиграли мускулы. Но мертвый держался. Пальцы, что раньше оканчивались длинными завернутыми когтями сейчас ничем не отличались от рук любого из нас. Как и он весь. Наголо выбритый череп откидывал блики. Волосы пришлось убрать совсем, так как ткань должна была постоянно восполняться, а живых потоков у меня, как известно, имелось в очень ограниченном размере.

— Коллеги. Это Нестор, — я вновь повернулась к Правящим, — некромант, что жил в Эписе еще до гнева Всевышнего.

Патрик задергался, шаря руками по карманам. Парень что-то пытался найти, но его страх отчаянно бился в нос. Нестор сжал руки в кулаки, а цепи заскрипели. Шум от голосов перебивался лишь изменившимися чувствами, все обильнее наполняющим комнату. Весь этот гомон превратился в один сплошной поток, который словно пытался залезть мне под кожу. Кто из нас зарычал, я даже не поняла. Лишь почувствовала, как железо вцепилось в глотку. Вкус крови во рту тут же обостряет все чувства. Кажется я прокусила губу насквозь.

— Сохраняйте спокойствие! — Назар схватил меня за руку, заслоняя от Правящих, — Эмоции дестабилизируют некромантов и гибридов!

— Нестор — лазутчик, — отодвигая Назара, продолжила я, стараясь взять себя в руки, — его сложно отнести к примитивным, так как хорошо развито логическое мышление, способность к аналитике, в том числе система восприятия “свой-чужой” работает практически, как у человека. Его биология воссоздана практически полностью, но в целом за шесть сотен лет он и сам по себе сохранился гораздо лучше многих.