Урга и Унгерн

В столице остро стоял вопрос отопления. Не хватало дров, на них был огромный спрос, и ценились они очень высоко. Собрав партию в двенадцать человек из числа тех, кто по моему совету решил остаться, я снабдил их пилами, топорами и продовольствием, также выдал пять упряжек с быками и отправил обозы в лес. Ехать пришлось далековато, рубить лес на горе Богдо-Ула строго-настрого запрещалось и считалось страшным грехом. Через месяц партия уплатила мне весь долг и со временем зажила сытой жизнью, не помышляя уже о переезде. Такую же партию, но уже в пятнадцать человек, я отправил в сталактитовые пещеры, что обнаружились в отрогах Хэнтэя. Там были огромные залежи горного хрусталя, очень чистого и чрезвычайно качественного. Руководил партией специалист по горному хрусталю с Урала, волею судеб оказавшийся в ту пору в Урге. Он взахлеб рассказывал о сокровищах, найденных в пещерах, и бредил продажей хрусталя в Китай. Уверен, эти мечты обязательно осуществились бы, если бы в Халхе не появился вдруг барон фон Унгерн…

Было еще много интересных проектов в самых разных областях. Мне, к примеру, удалось собрать партию для заготовки рыбных богатств. Сами монголы, как известно, рыбу и птицу не едят, но сплавить по Орхону в Забайкалье такой груз было вполне возможно, кроме того, и купцы, и покупатели на рыбу сразу нашлись. Я помог со снастями, лодками, солью и бочками для засолки, чтобы за весну и лето рыбаки могли заготовить достаточное количество рыбы на продажу.

Несколько партий по два человека было послано мной по худонам для скупки монгольского коровьего масла. Продавалось масло по 5 долларов за пуд, однако, изготовленное примитивными методами, оно имело отвратительный запах, что, впрочем, не сказывалось на его вкусовых качествах. Я планировал в октябре отправить заготовленное масло в Тяньцзинь, где один мой приятель-химик брался за его очистку от запаха. На рынке такое масло можно было продать не меньше чем по 20 долларов за пуд, в то время как себестоимость его с очисткой в Тяньцзине не превышала 10 долларов за 30 фунтов.

Направлений для работы было множество. Поток прибывающих в столицу Монголии русских нарастал, и с учетом этого поля были засеяны пшеницей, а через Генеральное консульство в Урге удалось заказать и кое-какую технику. Однако у оседавших в столице «белых русских» были и противники. Ячейка большевиков во главе с протоиереем Парняковым крепко засела в Русской торговой палате, секретарем которой был другой член большевистской резидентуры – Чайванов. Генерал-губернатор Чэнь И, хоть и был противником большевиков, этой ячейки совсем не опасался, ведь под его началом имелась немалая армия в десяток тысяч штыков. На дальних заимках и в худонах о большевиках и политике разговоров не шло вовсе. Русские люди жили совершенно спокойно, приумножали капиталы, вели торговлю и строились.

Как и многие другие, я имел самые радужные перспективы на будущее. От Коли Владимирова я переехал в торговую часть города и поселился в доме Щапова, снимая у него меблированные комнаты и слушая по вечерам в кругу семьи граммофон. Все было замечательно до того самого дня, как в пределах Восточной Халхи не появилась вдруг Азиатская конная дивизия. В конце сентября консул Орлов по секрету сообщил мне о том, что дивизия под командованием молодого генерала Унгерна стоит лагерем в низовьях реки Керулен, а в монгольском обществе не прекращаются споры о том, с кем же идти против китайцев – с большевиками или же с Унгерном. Орлов считал, что богдо-гэгэн склоняется в пользу барона.