Уральский парень

Рота переправилась через речку, рискуя быть замеченной. По густому сосняку засветло выдвинулась на расстояние примерно километра два от моста, залегла, тщательно маскируясь. Балашов смотрел в бинокль на мост и не замечал никаких признаков беспокойства. А может, зря погрешил на Макаркина? Отошел от ельника и заблудился…

Сгустились сумерки. Балашов шепнул Супруну и Остапенко:

— Пора!

Оба поползли. Взвод, который первым должен был броситься в атаку, выдвинулся поближе к мосту, замер почти у самого полотна. Без огней прошел поезд, сонно выстукивая колесами. Вагоны закрыты наглухо. И опять тихо.

Балашов поднял голову, с высоты мигнула ему зеленоватая звездочка. Что-то хорошее и давно забытое шевельнулось в груди. И вдруг до боли ясная мысль: «Может быть, последний раз вижу звезды…»

В этот миг лопнула тишина. Жалобно задребезжали консервные банки, раздался истошный крик: «хальт!» — и грянула автоматная очередь. Взвилась ослепительная ракета, рассыпалась вверху на мелкие светлые капельки. Взвод поднялся в атаку, но был прижат к земле пулеметным огнем из дзота. Опять ракета.

Внезапность не удалась. Балашов пополз к головному взводу, за ним ящерицей поспевал Саша, добровольно заменивший Остапенко. Пулемет гавкал почти без перерыва, не давая поднять головы. На востоке ухнул взрыв: боковое охранение подрывало путь, а немного позднее и глуше раздался взрыв западнее моста. Возле амбразуры качнулся огненный всплеск: кто-то бросил гранату. Наверно, Остапенко или Супрун; они были ближе всех к дзоту. Пулемет на минуту умолк. Бойцы было поднялись, но пулемет застрочил с прежней яростью. Из бункера били автоматы.

Фролов, ни слова не говоря, скользнул вперед, к дзоту. Балашов мысленно одобрил его. Ракета. Фролов вжался в землю, замер. Погасла. Балашов считал: минута, вторая… Вот сейчас должен бросить связку гранат — и конец дзоту. Но взрыва не последовало. Захлебывался от ярости пулемет.

Не добрался Фролов…

Пополз Саша.

— Куда? — прохрипел Балашов, но Соснин либо не слышал из-за стрельбы, либо сделал вид, что не слышал. Вот и он растворился в темноте.

Минута… Вторая… Неужели и его постигнет участь Фролова? Лучше бы уж самому тебе ползти, старшина. В тот момент, когда в самой амбразуре метнулось яркое пламя взрыва, когда Балашов, ожидавший этого мига, упруго оттолкнулся от земли и кинулся к мосту, увлекая других, в этот самый момент поднялась бешеная стрельба и на западном конце моста, вспыхнули зеленовато-бледные ракеты, темноту прожгли светлячки трассирующих пуль. «Кто там?» — пронзила Балашова мысль, но он не задержал на ней внимания, ибо важнее было другое: добраться до бункера, закидать гранатами, чтоб расчистить дорогу подрывникам. И так потеряно много времени.

И гранаты сделали свое дело. Сопротивление охраны было сломлено. Те, что остались в живых, разбежались. Балашов приказал командиру второго взвода с группой бойцов поспешить на помощь тем неизвестным, которые атаковали мост с другого конца, а в случае необходимости прикрыть с запада подрывников. Пригибаясь, бойцы этой группы затопали по настилу, а за ними, согнувшись под тяжестью груза, пробежали подрывники. Стрельба на том берегу не стихала. К старшине придвинулся Остапенко, сказал печально:

— Супруна ранило.

Балашов не вымолвил ни слова, только скрипнул зубами.

— Они от шпалы над бровкой протянули тонкую проволоку, — продолжал Остапенко, — подцепили к ней у кольев консервные банки. Супрун врезался в проволоку, а немец полоснул из автомата. В плечо Супруну.

На той стороне громыхнуло несколько взрывов, вероятно, действовали партизаны Балашова. После этого стихло и там. Через несколько минут как из-под земли перед старшиной вырос старший подрывник.

— Готово, товарищ командир!

Балашов скомандовал отход. Захватили убитых, Фролова и Сашу, и раненых. Сашу нашли рядом с дзотом, лежащим спиной на проволоке. Видно, отбросило взрывом собственной же связки гранат.

Когда выбрались на опушку леса, земля вздрогнула от мощного взрыва. Косматое могучее пламя подняло мост на воздух, а потом все рухнуло в речку. Мост перестал существовать. Рота углубилась в лес. Вскоре к ней присоединилась группа из второго взвода. Командир взвода доложил:

— Разведчики из Красной Армии.

Рядом показалась фигура разведчика в плащ-палатке. Она козырнула Балашову. В другое время старшина обрадовался бы: разведчиков ждали все. Но сейчас мимо пронесли носилки с останками Саши Соснина. Балашов вспомнил Анисима Соснина, Сашин заразительный смех, что-то запершило в горле. Сказал тихо разведчику:

— Пристраивайтесь к роте, — и крупно зашагал вперед, догоняя голову растянувшейся в цепочку роты.

6

В расположение лагеря прибыли утром. Балашов поручил довести роту до места командиру второго взвода, а сам направился было к Кареву. Но вспомнил про разведчиков и послал Остапенко за их командиром. Неторопливо закурил. От ночных тревог болела голова. Раненая рука ныла. В горячке боя забыл про рану, а сейчас, когда схлынуло возбуждение, она напомнила о себе.