Уральский Монстр

Любопытна следующая деталь, ярко характеризующая Винничевского, – он не поддерживал отношений с родственниками, хотя его семья состояла из 10 человек. Во время допроса он признался, что узнал о смерти отца спустя несколько лет после того, как это произошло – брат Василий рассказал, разыскав Георгия в Свердловске и приехав в 1939 г. проведать. Кроме этой единственной встречи с братом никаких контактов с родней Георгий Иванович не поддерживал с момента вступления в ряды Красной армии в июле 1918 г. Ну, опять-таки, если верить ему на слово.

Честно говоря, за всеми этими деталями ощущается какая-то недосказанность, совершенно очевидно, что эта «версия жизни» Винничевского весьма неполна. Но даже в таком варианте жизненный путь Георгия Ивановича сам по себе, без всякой связи с судьбой его сына, заслуживает отдельной книги.

Вершинин предложил Винничевскому дать «исчерпывающую характеристику» сыну Владимиру. Георгий Иванович ответил так: «Прежде всего, он очень скрытен, молчалив и угрюм. Любит уединение. Его любимым занятием была физическая работа – любил носить дрова, колоть их, носил воду и т.п.».

После этого допрос был прерван. Фактически тогда, когда речь только-только зашла о Владимире Винничевском. Причина остановки кроется, по-видимому, в том, что начальник ОУР Вершинин посчитал необходимым согласовать полученные от Георгия Винничевского ответы с руководством. Всё-таки в ответах допрашиваемого прозвучало много таких деталей, которые в большей степени относились к компетенции госбезопасности, нежели уголовного сыска – упоминались расстрелы, проводившиеся комендатурой ОГПУ, искажения партийного стажа, содержалась информация о послужном списке допрашиваемого в рядах спецслужбы. Это были такие детали, которые, вполне возможно, следовало бы удалить из милицейского протокола. Старший лейтенант Вершинин взял паузу и передал протокол начальнику УРКМ Урусову, который в свою очередь отправил его коллегам из Управления госбезопасности для ознакомления и принятия решения. После того, как чекисты изучили документ и ничего особо предосудительного в нём не увидели, его вернули обратно в Отдел уголовного розыска. Протокол был подшит в следственные материалы и благополучно сохранился до наших дней.

Все эти путешествия по этажам секретной иерархии заняли почти неделю, поэтому допрос Георгия Винничевского был продолжен лишь 5 ноября. Но прежде произошли немаловажные события, о которых следует упомянуть до того, как рассматривать содержание интересующего нас документа по существу.

Начальник 1-го отделения ОУР Лямин 30 октября допросил Марию Белокурову, преподавателя школы №14 г. Свердловска. Мария Флегонтовна была классным руководителем того самого 5 класса, в котором Владимир Винничевский учился до февраля 1937. Учительница оказалась очень аккуратна в выражениях, и её показания по большому счёту выглядят малозначительными. Вот самое важное из сказанного ею: «Винничевский по виду был тихий, скромный ученик, но поведение у него было временами удовлетворительное (понимать надо так, что на „троечку“, то есть не „отличное“ и не „хорошее“, а именно „посредственное“ – прим. А. Р.). Недисциплинированность его выражалась в том, что он разговаривал во время уроков с учениками… Характер, особенности его, наклонности Винничевского я описать не могу, этого я не помню и достаточно его не изучила». Даже об истории с попыткой побега Винничевского, Гапановича и Сарафанникова бывшая классная руководительница толком ничего не сказала, заявив, что забыла фамилии товарищей Владимира. Можно подумать, что из школы №14 побеги из семей с похищением пистолета и денег происходят каждую неделю, а потому запомнить их все, ну никак невозможно. Мария Флегонтовна, по-видимому, боялась навредить Винничевскому своими рассказами, поэтому старалась сказать как можно меньше.