Уральский Монстр

После подобной преамбулы Брагилевский приступил собственно к допросу. Евдокия быстро созналась в том, что имела с Сергеем Каширским, отцом убитого Ники Савельева, интимные отношения, но связь эта была непродолжительной и закончилась по её инициативе. Женщина уверяла, что не имеет планов выйти за Сергея замуж. В этом месте необходимо пояснить, что на момент описываемых событий Евдокии шёл 32-й год, годом ранее её муж погиб в результате несчастного случая на железной дороге, и она самостоятельно воспитывала 10-летнего сына Леонида. Сергей Каширский, отец убитого мальчика, был младше Евдокии на 4 года, он служил в РККА и с мая 1939 г. находился в отъезде (был командирован на учебные курсы). Евдокия рассказала, что страдает от преследований Анны Савельевой, матери убитого Ники Савельева, которая видит в ней соперницу, устраивает скандалы и драки даже в отсутствие объекта ревности (то есть Сергея Каширского). Последняя такая драка произошла незадолго до исчезновения мальчика – 11 августа.

Поскольку Масленникова попала под подозрение в совершении убийства, ей пришлось в деталях, с точностью до минут, восстановить свои перемещения в день исчезновения Ники Савельева. Евдокия тщательно воспроизвела все события того дня. По её словам, ещё в 10 часов утра она видела Нику Савельева во дворе дома – тот сидел на скамеечке вместе с её сыном Лёней и ещё одним соседским мальчиком, Юрой Бельцовым. Это сообщение полностью соответствовало утверждению Блинниковой-Каширской. Через 15-20 минут она видела Нику Савельева сидящим на лавочке в одиночестве, причём ни Леонида, ни Юры во дворе не было. Это тоже соответствовало их утверждению о походе в магазин «Динамо». Поиски Ники его бабушка начала, по словам Масленниковой, примерно через 10-15 минут после того, как Евдокия видела его в последний раз, то есть примерно в 10:30-10:40.

Около 9 часов утра Евдокия ходила в мануфактурный магазин, расположенный в Пионерском посёлке, тот самый, очередь в который Анна Савельева заняла ещё в пятом часу утра, но увидев огромную толпу народа, повернулась и ушла домой. Но около полудня женщина решила вторично отправиться в тот же самый магазин (подчеркнём, что в это время Ника Савельев уже считался пропавшим и его искали бабушка и дедушка). Савельева пошла в сторону Пионерского посёлка, но по пути повстречала возчика того самого магазина, в который направлялась, и возчик ей сообщил, что на следующий день будет большая торговля, так как он везёт целую телегу различных тканей, полученных на складе. Масленникова отказалась от мысли идти в магазин и повернула в сторону дома. Далее к ней приходила родная сестра и после короткого разговора с нею Евдокия отправилась к ней домой. И уже оттуда она ушла на работу в гастроном №3 на улице Малышева. Там она отработала смену с 16:00 до 23:30 и после этого направилась на допрос в милицию. Уже после полуночи её в первый раз допросили относительно событий того дня, когда исчез Ника Савельев.

В самом конце допроса, без всякой видимой связи с предыдущим текстом, в протокол вдруг вклинилась многозначительная фраза Евдокии Масленниковой: «Я не говорила Каширской о том, что сейчас исчезают дети». Разумеется, запись эта появилась неспроста, явно разговор на эту тему завёл Брагилевский и что-то увещевающе подсказал допрашиваемой дамочке, мол, укоротите язык, статья 58 в нашем замечательном Уголовном кодексе существует в том числе и для таких вот болтунов, как вы. И Евдокия, разумеется, всё поняла правильно и сказала под запись в протоколе как нужно, ибо кабинет следователя – это совсем неподходящее место для того, чтобы испытывать судьбу. Хотя можно не сомневаться, что разговоры об исчезающих неизвестно куда детях в Свердловске в те недели велись безостановочно и повсеместно.

Впрочем, вернёмся к содержанию протокола допроса Масленниковой.