Упрямица

– На персидском языке «кохинор» означает «гора света», – торжественно сообщил Дмитрий. – И правда, человек, обладающий таким алмазом, поставит весь мир на колени.

– А почему же тогда индус открыл вам свою тайну? Почему сам не разыскал его?

– Многие отдали жизнь, пытаясь завладеть им, ма­лышка. А есть и такие, кто страдает по сей день, лишь коснувшись его тайны. Один парень, как рассказывает легенда, отказался сообщить, где находится алмаз, и тогда султан Брунея в ярости, что не может завладеть сокрови­щем, велел выколоть бедняге глаза. Так что не диво, что многие страшатся даже говорить о нем.

Рэйвен вздрогнула.

– Но ведь он кому-то принадлежит и сейчас, Дмит­рий. Вы собираетесь украсть его у владельца?

– По праву он принадлежит радже Ранджиту Сингху, правителю Пенджаба, – ответил Дмитрий, проигно­рировав возмущение в ее голосе. – А он умер много лет тому назад.

– Все равно я не могу понять, как вы собираетесь его добыть, – возразила Рэйвен. – Вы хотите выкрасть его у теперешнего владельца или отнять силой? – Она побледнела, и глаза ее округлились от ужаса. – Уж не собираетесь ли вы убить его?

– Ну что вы, что вы, малышка, мы же не бандиты с большой дороги, – успокоил ее Дмитрий, видя, что рас­строил свою любимую девчушку. Хотя он давно уже по­нял, что она испытывает к нему чисто дружескую привязанность и ее тигриные глаза никогда не взглянут на него, потемнев от страсти, он дорожил и тем, что имел, и сам поражался силе своих эмоций – так его тянуло хра­нить, оберегать ее. Иногда он посмеивался над собой, так все это было странно и в новинку для него, бессемейного бродяги, но поделать ничего не мог, да и не хотел. Време­нами он сожалел, что никогда не испытает близость кол­довского тела Рэйвен, но быстро утешался тем, что дружба с девушкой дарила ему гораздо больше, чем могли бы подарить краткие интимные моменты.

– Но вы же собираетесь завладеть алмазом, а ведь он сейчас тоже кому-то принадлежит, – обвиняюще свер­кнула глазами Рэйвен.

– Не по Сеньке шапка, – хитро сощурился Дмит­рий, но не поколебал неодобрения Рэйвен, которая к тому же не очень поняла его. Неужто в душе они все же пира­ты и контрабандисты, спрашивала она себя, снова украд­кой глядя в сторону Шарля Сен-Жермена. У неё похолодело на сердце. Неужто любовь ослепила её и она перестала видеть то, что сначала так и бросилось ей в глаза? Хотя ей ли осуждать кого-то, соблазнившегося не­обыкновенным сокровищем? Разве она сама не готова по­жертвовать чем угодно, лишь бы заполучить приз в виде пятидесяти тысяч фунтов для Нортхэда? Дмитрий со своей мечтой восстановить фамильное богатство ничем не отли­чается от нее, не так ли?

И только Шарля Сен-Жермена нельзя наделить ка­ким-либо ярлыком, четко определявшим его цели. Рэйвен не была уверена, поглядывая на его мрачный профиль, то ли он отправился за легендарным алмазом ради одной наживы, то ли его интересовала охота за сокровищем сама по себе. Ведь всеми его мыслями и поступками руководи­ла тяга к личным удовольствиям. Уж она-то должна пони­мать это лучше всех, после того как он со знанием дела соблазнил ее своими поцелуями!

– Твое сердце переполнено горечью, малышка, – заметил Дмитрий, снова поразив Рэйвен своей способ­ностью улавливать чужие мысли и заботы.

Что же есть такого в этом загадочном русском гиган­те, что в одну минуту она думает о нем то как о верной и преданной собаке, а то он вдруг превращается во всевидя­щего и всепонимающего задушевного друга? Неужели все её мысли так откровенно отражаются на ее лице? Или же бородатый казак просто наделен даром ясновидения?

– Тебя расстраивает капитан, – продолжал Дмит­рий, когда Рэйвен, промолчав в ответ, отвернулась.

Бриз с реки ласково теребил блестящую черную прядь на ее виске. Она встряхнула головой, сжав губы. Не сто­ит, чтобы он сейчас заглядывал в ее лицо, ведь он без труда прочтет все в ее предательских глазах.

– Не надо так сердиться на него, – взмолился Дмит­рий, от всего сердца желавший примирить и подружить двух людей, ближе которых у него никого не было. В начале путешествия у него возникла было надежда, что Рэйвен Бэрренкорт смягчится по отношению к капитану, но в последнее время вообще все пошло наперекосяк. Уже неделю капитан вел себя совершенно непонятно, словно абсолютно незнакомый человек, чьих помыслов и поступ­ков Дмитрий не понимал. Шарль частенько бродил как лунатик по палубе. А Рэйвен, тихая и бледная, скрыва­лась чаще всего в каюте, избегая и капитана, и самого Дмитрия как чумы.

– В конце концов все мы родственные души: вы, я и капитан, – добавил Дмитрий с сияющей улыбкой.

– Вот как? Почему? – усмехнулась Рэйвен.

– Ну-у, вы боретесь за свой Нортхэд, я потерял свое Киброво, а капитан больше не хозяин в своем Монтеро.

Золотые глаза Рэйвен заморгали от изумления.

– А что такое Монтеро, Дмитрий? Ради всех свя­тых, не мучьте меня! Это какое-то поместье?