Упреждающий удар

Константин Юрьев смотрел на летящую навстречу темную воду, - возбужден, мышцы напряжены, мысленно рисовал предстоящее сражение, думал о боге...

Нет, не может поверить в такого бога, который стоит в стороне человеческих дел, давая возможность все самим решать в жизни, делать! Для чего тогда божьи храмы, святые места?! - "Не в разуме говорил Игорек - прости его, господи!.." - ему, стоящему под развернутым стягом-иконой Георгия Победоносца, его полку, рвущемуся к столице самого могучего из азиатских ханств - Золотой Орды - нужен был бог - помощник...

Впереди, слева, на берегу мелькнул огонек, второй... Много. Чуть выше, правее, - как будто открылся занавес, - затрепетали свечками язычки пламени - они горели, мигали, гасли, вновь зажигались...

- Сарай-Берке... - боярина Андрея Воронцова не узнать; голова смело поднята, в глазах огонь, ноздри грозно раздуваются - рядом стоял вой - могучий храбр. Повернулся к Константину Юрьеву и, приглушая в голосе ярость и возбуждение: - Вон сигнальные огни на мечетях - переговариваются со сторожевыми разъездами в степи, а может, и с самим ханом... Пора разворачиваться сотнями - подходим!.. - Впереди вырисовалась сплошная, густая цепь огней - красных искорок - то татары с факелами вышли на лодках встречать дорогих гостей - очень редко уж русские эдак-то отгостивать приезжают в Орду!.. На востоке покраснело, посветлело над водой. Пахнуло полынью, дымом.

Константин Юрьев окинул лихорадочно блестящими глазами свой полк - передние ушкуи ("Ни одной лодки?!") приближались к татарам, задние - за островом. "Не так уж и мало нас, - увидел вытянутые от напряжения, построжавшие лица воев, гребцов. - Начинается!.. Что ж я - давай, русский воевода! Решается судьба твоей Земли, народа... Не посрамись перед Миром, потомками!.." Глянул на другов-воев; в льдисто-голубые очи, вычеканенное торжественное лицо великокняжеского боярина:

- Трубите бой!

Заревели зазывно-грозно боевые берестяные трубы, - чудился в могучем реве призыв самой Родины с ее многочисленными городами, селами и деревнями, раскинувшимися на бескрайних просторах Великой Руси, - звали на смертный бой с самым лютым, ненавистным врагом на свете - татарином.

Откликнулись, как лоси-бойцы в осеннем лесу, трубы на других ушкуях, каждая ревела по-особому, но все они пели один и тот же мотив могучей боевой песни русичей... Передовая сотня Афанасия Веригина приблизилась к дощатым суденышкам и лодкам татар. Он вывел большой ушкуй вперед. За ними пристроились: самый сильный отряд - из вятчан, московичей и трех сотен устюжан - во главе с Андреем Воронцовым; две сотни на девяти средних ушкуях вел ватаман Юрий Волковцев.

Замыкали: запасная сотня во главе с воеводой и сторожевая сотня на малых ушкуях - для охраны судов...

Сотенный Афанасий Веригин перекрестился:

- С богом!.. - и подал знак: "Стреляй!" Молодые вои (ударная сотня состояла из самых сильных, в большинстве молодых) - многие без бород - лишь курчавился на лицах золотистый пушок, - радостные, возбужденно-злые, повели прицельный бой из самострелов, луков, выбивая ордынских факельщиков и лучников с дымящими зажигательными стрелами... От самострельных стрел не было спасения - пробивали татарские щиты, кожаные пластины на груди, рвали древнюю кольчугу...

Ханские вои не сдержали натиск - частично были перебиты, потоплены, другие смешаны и рассеяны.

Огромные, по сравнению с перевернутыми, крутящимися пустыми лодками, ушкуи с пляшущими на палубах (затаптывали зажигательные стрелы) и беспрестанно стреляющими русскими устремились на Пристань.

Юрий Волковцев отвернул налево - вошел в устье Старицы.

...Попрыгали-попадали на землю, - кое-кто в дымящихся кафтанах, - ушкуйники ударной сотни ринулись на ордынцев, смешали их ряды; как ураган, грохоча и все сметая, прошли небольшую полосу суши-пристани, - поднимая тучи брызг, кинулись в ров вслед за покиданными туда татарами... И поднялся до неба, заполнил всю вселенную гром боя: треск копий, грохот железа, визг и крики дерущихся... Кипела вода, выплеснутая множеством тел, омыла стены-заборы, запертые ворота...

...Последний ушкуй с Федотом из Афанасьевой сотни, вместе с догнавшими воями боярина Андрея Воронцова, причалил чуть в стороне от загоревшегося пустого судна.

Федот вслед за десятником Егором Михайловым (неродным сыном воеводы) сбежал по сходням, пробежал - в два-три прыжка - по скользкой глинистой земле и, споткнувшись об убитого татарина, упал в бурлящую, темно-рыжую - при свете горящего корабля - воду. Тут же вскочил, опорожнил от ровной тухлой воды ноздри, снова рванулся вперед - по самую грудь вошел в воду, буравя и пеня ее, - вокруг крик-визг, оглушающий шум; кипела вода от стрел.

...Достигли забора. В одноголосье, затем в несколько голосов, все заглушив, как морской прибой, ударил клич штурмующих.