Управляй мной (ЛП)

Ее руки обвиваются вокруг меня, и она прижимается ко мне.

Она справлялась со своей травмой в одиночку. Целый гребаный месяц.

— Спасибо, что доверяешь мне настолько, что поделилась со мной этим, — хрипло бормочу я. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе исцелиться.

Мои руки прижимают ее к себе, где никто не посмеет прикоснуться к ней.

Я понятия не имею, сколько времени проходит, прежде чем она шепчет:

— Мне не снятся кошмары, когда я с тобой.

Спасибо. Блять. Господи.

— С этого момента ты будешь рядом со мной, детка, — приказываю я. Если я смогу убедиться, что она никогда не будет страдать от гребаных кошмаров, тогда я прикую ее к себе наручниками, если понадобится.

Эбигейл прижимается лицом к моей шее.

— С тобой я чувствую себя в безопасности.

Мое сердце сжимается, эти слова значат для меня все, потому что я знаю, что для нее это важнее всего. Ей нужно чувствовать себя в безопасности, чтобы она могла исцелиться.

— Я никогда никому не позволю снова причинить тебе боль. Я, блять, убью ради тебя, Эбигейл. — Я отстраняю ее, чтобы видеть ее глаза, и клянусь: — Ты — моя, а я — твой. В моих объятиях ты всегда будешь в безопасности.

На ее лице отражается столько беспокойства, когда она спрашивает:

— А что, если я больше никогда не смогу быть в интимных отношениях?

Господи Иисусе.

— Детка, — выдыхаю я, — не беспокойся об этом.

— Но… — ее брови сходятся вместе, а выражение лица становится душераздирающим, — ты заслуживаешь женщину, которая может дать тебе все.

Мои глаза впиваются в нее, желая, чтобы она услышала каждое слово, когда я говорю:

— Ты. Для меня. Все. — Я сильно качаю головой. — Ты, Эбигейл.

Ее глаза закрываются.

— Я не та женщина, в которую ты влюбился.

— Открой глаза и посмотри на меня, детка. — Проходит мгновение, прежде чем она подчиняется. — Ты есть и всегда будешь той женщиной, в которую я влюбился. — Я нежно провожу рукой по ее волосам. — Ты все еще сводишь меня с ума.

Она заливается смехом, а из ее мягких карих глаз исчезает ужас.

— Ты невероятный.

Не желая, чтобы она беспокоилась о нас, я говорю:

— Ты полностью контролируешь наши отношения. Я никогда не возьму ничего, чего ты не сможешь дать.

То, как она смотрит на меня, как будто я — весь ее мир, залечивает трещины в моем сердце.

— Спасибо. Мне нужно было это услышать. — Она расслабляется в моих объятиях, кладя голову мне на плечо. — Кажется, ты всегда говоришь именно то, что мне нужно услышать.

Я целую ее в лоб, затем шепчу:

— Немного отдохни, любовь моя. Я присмотрю за тобой.

Я буду бороться с твоими демонами и не допущу твоих кошмаров.

Да поможет мне Бог, но я найду способ помочь тебе исцелиться. Ты снова будешь смеяться. Ты снова станешь беззаботной.

Даже если это будет последнее, что я сделаю.

Глава 28

Эбби

Есть что-то освобождающее в том, чтобы поделиться своей болью с другим человеком.

Особенно, если этот человек — Николай Ветров.

Груз на моих плечах больше не такой тяжелый. С тех пор, как я рассказала Николаю, что меня изнасиловали, он отходил от меня только для того, чтобы сходить в туалет.

За последние пару дней в Святом Монархе я была на каждом боевом занятии, которое он проводил. Я заглянула за кулисы Святого Монарха, наблюдая, как он разбирается с активными и закрытыми контрактами. Присутствовала на встречах между ним и директором Козловым. Подслушивала деловые и личные звонки.

Николай не солгал, когда сказал, что я никогда не покину его.

Когда частный самолет приземляется на острове Ветров, мой желудок сжимается от нервов. Весь криминальный мир знает, что с семьей Ветров лучше не связываться. Только если хочешь остаться в живых.

Отец Николая, Дэмиен Ветров, — лучший хранитель, которого когда-либо создавал Святой Монарх. Я слышала, что он должен был стать хранителем директора Козлова, когда тот еще был ассасином, но между Дэмиеном и Уинтер был заключен брак.

Мать Николая, Уинтер, прозвали кровавой принцессой, и она известна своей безжалостностью.

Господи, у меня сейчас будет нервный срыв.

Только Аврора знает, что я пробуду здесь неделю. Я не осмелилась сказать родителям. Не то чтобы мою мать это волновало. Она никогда не бывает достаточно трезвой, чтобы беспокоиться обо мне.

А вот отец, скорее всего, обделается. Несмотря на то что между ним и Братвой существует временное перемирие, я уверена, что он не одобрил бы мои отношения с Николаем.

Горечь клубится в моем сердце, потому что мой отец даже не удосужился спросить, все ли со мной в порядке после засады.