Управляемые (ЛП)

Я понимаю, что ситуация прояснилась, и слепо пробираюсь сквозь бурлящую и толкающуюся массу людей. Моё сердце болит от осознания, что я никогда не буду в состоянии конкурировать с кем-то, подобным этой блондинке. Никогда. Я стараюсь сдерживать эту боль, прокладывая путь к бару, желая заглушить чувства, которые — как я позволила себе поверить — были настоящими. Взаимными. Снова возможными.

Дерьмо! Я заталкиваю обратно грозящие пролиться слёзы, пока протискиваюсь на свободное место в переполненном баре, каким-то чудом появившееся прямо напротив бармена. Он смотрит на меня, и, если и видит какое-то отчаяние на моем лице, игнорирует его:

— Что вы будете? — спрашивает он, перекрикивая шум. Мгновение я смотрю на него, взвешивая варианты. Выбираю такой, чтобы сразило быстро и наповал:

— Порцию текилы, пожалуйста, — прошу я, привлекая внимание человека, стоящего рядом. Ощущаю, что он проходится по мне взглядом, сверху вниз, и повожу плечами, ощетиниваясь от нежелательного внимания. Бармен двигает по столешнице в мою сторону стопку с текилой, я хватаю её, секунду глядя на него, и тихо произношу наш с Хэдди традиционный тост, потому что прямо сейчас мне, определённо, нужна эта «жидкая храбрость». Даже если это — ложная храбрость. Я без колебаний забрасываю в себя текилу, и от её жгучести моё лицо кривится. Пока тепло алкоголя скользит по горлу и разливается в животе, я держу глаза закрытыми. Потом, прежде чем открыть их, глубоко вздыхаю, не обращая внимания на предложение порции другого напитка от человека рядом со мной.

Выхватываю из сумочки телефон и набираю сообщение для Хэдди о том, что со мной всё в порядке, что она должна как следует повеселиться, и что мы увидимся с ней дома. Я знаю, если бы она не была здесь на работе, то сейчас была бы со мной и отвезла меня домой сама.

Поднимаю взгляд от телефона и ищу глазами бармена. Мне нужен ещё один шот, чтобы чем-то заглушить то, что меня признали негодной. Мои глаза пробегаются по всей территории бара, и тут в отражении его зеркальных панелей я вижу Колтона, целеустремлённо шагающего в моём направлении.

Несмотря на растущую во мне надежду, я бормочу: «Черт!», бросаю пару бумажек на стойку бара и, поворачиваясь на каблуках, стремлюсь к ближайшему выходу. Быстро его нахожу в углу, в конце бара, и толчком, со всей силы распахиваю двери. Я оказываюсь в пустом тёмном коридоре и испытываю облегчение в тот момент, когда двери за мной захлопываются, заглушая пульсирующую в клубе музыку. Однако я недолго остаюсь в одиночестве, потому как через пару секунд дверь снова распахивается, когда через неё прорывается Колтон. Наши взгляды на мгновение встречаются, я вижу в его глазах гнев, и, надеюсь, что в моих он видит боль, после чего отворачиваюсь, спеша по коридору дальше.

В отчаянии я испускаю сдавленный крик, когда Колтон догоняет меня и хватает за руку, разворачивая к себе лицом. Наше рваное дыхание — единственный звук в этом коридоре, пока мы испепеляем друг друга взглядами, сталкиваясь характерами.

— Что, чёрт возьми, ты творишь? — рычит он мне, удерживая мою руку в своей власти.

— Прости, что?! — шиплю я с недоверчивым выражением лица в ответ на его дерзость.

— У тебя есть немного раздражающая привычка убегать от меня, Райли.

— А что тебе до этого, мистер Я-подаю-смешанные-сигналы? — бросаю я ему, мучительно пытаясь избавиться от его хватки.

— Ты кое с кем болтала, сладкая. Разве тот парень — то, чего ты действительно хочешь, Райли? — он произносит моё имя как ругательство. — Быстрый перепихон с Серфером Джо? Ты хочешь трахнуть его вместо меня? — Я слышу остроту лезвия в его голосе. Подразумевающую угрозу. В этом темном коридоре, с чертами лица, скрытыми тенью, сверкающими глазами, каждой клеточкой своего существа он — тот самый пугающе плохой парень, на которого намекают таблоиды.

— Разве это не то, что ты хочешь от меня, Колтон? Быстрый трах для повышения уровня твоего хрупкого эго? Кажется, ты тратишь очень много времени, чтобы удовлетворить свою слабость, — я выдерживаю яростный блеск его глаз, в моём голосе сквозит презрение. — Кроме того, с каких это пор тебя заботит, что я делаю? Если мне не изменяет память, ты был весьма занят с блондинкой, целиком занимающей твои руки.

Под его подбородком пульсирует жилка, когда он сжимает и разжимает челюсти, крутя головой вправо-влево, прежде чем ответить:

— Ракель? Она для меня ничего не значит, — он спокойно констатирует факт.

У этого ответа столько смыслов, столько значений, и все они определяют его мнение о женщинах как далеко не самое лучшее.

— Ничего не значит? — вопрошаю я. — Такой я стану для тебя, после того, как ты меня трахнешь? — не отступаю я, расправив плечи. — Ничего не значащей?