Управляемые (ЛП)

Я дрожу от этих мыслей, собираясь с силами, и готовлюсь к вопросам, которые, как я жду, озвучит Колтон. Но Колтон молчит. Я кидаю на него взгляд — он мрачен, пока изучает меня, — и я снова перевожу взгляд на океан. Рука Колтона гладит мою спину, и это единственная форма утешения от него.

Я вырываюсь из воспоминаний, расстроенная оттого, что эти мысли прервали нас с Колтоном. Почему я не могу позволить себе случиться нашей связи и просто наслаждаться этим человеком — сильным, зрелым мужчиной в моих объятиях — который по какой-то нелепой причине хочет именно меня? Почему не могу принять его убогого оправдания отношений-на-одну-ночь? Просто чтобы избавиться от этого периодически возобновляющегося кошмара? Использовать Колтона так же, как Колтон хочет использовать меня?

Потому что это не я — шепчу я себе. «Ты как глоток свежего воздуха», — проносится в моей голове снова.

Я благодарна Колтону за молчание. Не уверена, является ли эта тишина пониманием, или он просто не желает влезать в чужие драмы — неважно, но прямо сейчас я рада, что с меня не требуют объяснений.

Позже я подумаю над причинами его отстранённости, а пока я слишком устала, чтобы думать, и хочу насладиться оставшейся частью этого вечера, который я так неожиданно омрачила.

Я тянусь за своим стаканчиком с вином. Колтон передаёт мне его, потом берёт свой и делает глоток.

— Знаешь, по-моему, неплохо, что мы расположились на природе, — произношу я, пытаясь шуткой разрядить неловкую паузу.

— Почему, интересно?

Я делаю большой глоток вина, прежде чем продолжить:

— Это не даёт нам выйти из-под контроля на публике, — отвечаю, поворачивая к нему лицо, и улыбаюсь.

— Что заставляет тебя думать, что пребывание на открытом воздухе может меня остановить? — На его губах вспыхивает дьявольская усмешка, а потом он откидывается и начинает хохотать, глядя на моё потрясённое лицо. — Опасность быть пойманным только усиливает ощущения, Райли. Увеличивает интенсивность твоего возбуждения. Твой оргазм, — его голос соблазнительно окутывает меня, заманивая в сети.

Я пялюсь на него во все глаза, пытаясь не дать своим мыслям попасть в его ловушку. Стараясь вернуть себе былое остроумие, чтобы достойно ответить, и не показаться затронутой его гипнотическими словами.

— Мне помнится, ты говорил, что в первый раз хотел бы уединённости? — усмехаюсь я, выгнув бровь, уверенная, что добилась равновесия и вернула камень в его огород.

Он так близко наклоняется ко мне, что я чувствую на своём лице его дыхание; в его глазах плещется веселье:

— Ну, по крайней мере, я только что получил подтверждение, что первый раз у меня будет.

Мои глаза распахиваются, когда я понимаю, к чему я только что с готовностью пришла. И, глядя на его лукавое озорство, не могу сдержать улыбки, растягивающей мои губы. Колтон качает головой, и, прерывая зрительный контакт, произносит:

— Посмотри на это, — он указывает на горизонт, где край солнца уже задевает полоску воды, и яркий шар тонет, проливая пастель на небосвод.

Благодарная за смену темы, я поворачиваюсь и бросаю взгляд на вид, который он мне демонстрирует, а потом спрашиваю:

— Почему так получается, что солнце добирается до горизонта целую вечность, а снижается буквально за минуту?

— Это отражение нашей жизни, тебе так не кажется? — загадочно интересуется он.

— То есть?

— Иногда в жизни выходит так, что, чтобы достичь максимума наших усилий в достижении цели, приходится совершить очень долгое путешествие. А когда, наконец, мы достигаем кульминации — всё очень быстро проходит, — он пожимает плечами, удивляя меня этой своей новой, философской, склонной к самоанализу стороной. — Мы упускаем то, что путешествие — лучшая часть этой цепочки. Собственно, причина всей затеи. Во время путешествия мы больше всего узнаём.

— Ты пытаешься что-то рассказать мне об окольных путях, Колтон?

— Нет, — произносит он, улыбаясь. — Просто высказал свои соображения. Вот и все.

Я осторожно поглядываю на него, всё ещё неуверенная в смысле его слов, хоть он и отказался их прояснять. Опять зарываю ноги в песок, ещё тёплый от солнечных лучей. Мне нравится ощущение, когда опускаешь пальцы в эту массу, двигая песчинки вверх-вниз.

Слышу, как рядом со мной возится Колтон, а потом раздаётся шуршание пакета из гастронома. Поворачиваюсь и вижу его, потянувшегося через одеяло, с двумя квадратными свёртками. Он садится рядом со мной, скрестив ноги, как ребенок в начальной школе. Упакованный квадратик располагается между нами.

— Лекарство от всех бед, — заявляет Колтон, протягивая мне его.

Когда я забираю у него не что иное, как брауни, наши пальцы соприкасаются, и мне нравится это прикосновение.

— Ты всё продумал для этого свидания за двадцать пять тысяч долларов, да? — дразню я его, быстро разворачивая упаковку. Он следит за тем, как я делаю первый укус; на моём языке тает восхитительный шоколад, мои глаза в знак признательности закатываются, а из горла вырывается восторженный стон. Вот это путь к моему сердцу!

Я перевожу взгляд от брауни на Колтона, пленённая выражением его лица.