Уповаете?

И обременённый лихой каруселью тревожных мыслей о стремительно тающем психическом здоровье шагаю к зданию нашего Института Опытных Разработок. Ноги предательски подкашиваются, стремясь трусливо увильнуть от противостояния с вездесущей гравитацией. Б… ! Ничего себе начало трудового дня… Откровенно пугающего дня.

Наконец добираюсь до окружающей Институт монументальной ограды. Кованный монстр с хитроумными завитушками дерзко устремляется к небесам, где вступающий в законные права рассвет уверенно подтирает последние остатки растаявших звёзд. А за металлическими вензелями ограждения терминатор играет со мной в престранную забаву – граница перехода творит удивительную иллюзию с недавно отремонтированным зданием: уходящая ночь мистически состарила фасад, и теперь осыпающаяся штукатурка открывает взору битый красный кирпич, трещины и дыры повсюду. Совсем как пожилая распутница, задирающая свою модную юбку перед очередным клиентом, но под ней лишь отёкшие варикозные ноги и грязное исподнее.

Утренний бриз без усилий срывает со стен какие-то мерзкие лохмотья и уносит их с собою прочь. Такое впечатление, что за летящим в зарю трёхэтажным зданием тянется серый кометный хвост, в котором то всплывают на поверхность, то скрываются в глубине блеклые овалы лиц с чёрными дырами вместо глаз и рта. Даже не хочется загадывать, куда этот "ветерок" унесёт сегодня всех нас…

Вздохнув, проникаю на охраняемую территорию. Щиты на гербах по периметру ограды надёжно защищают от вторжения ложных сущностей. Во всяком случае, хочется в это верить. Быстро пересекаю открытое пространство и взбегаю по ступенькам главного входа. Тяжеленная броневая дверь нехотя поддаётся нечеловечески усилиям, и я проскальзываю через образовавшуюся щель вовнутрь…

Помпезный, в романском стиле холл с вездесущей лепниной по стенам легко принимает в свои холодные каменные объятия. Всё пространство вокруг замысловато расчерчено разноцветными лучами, пронзающими воздух через витражи далёкого купола. Однако эта весёлая игра света надёжно гасится первозданным мраком, клубами исходящим из черноты мраморного пола. Затейливые прожилки в камне плит вкупе с солнечными зайчиками витражей создают полную иллюзию шевелящегося спрута. Или, скорее, ожившего лабиринта, в котором моментально теряю себя. Беспомощно озираюсь, ища выход… И спасение неожиданно приходит от чинно шествующей мимо похоронной процессии. Во главе скорбного хода несколько монахов в чёрных рясах с капюшонами, покрывающими опущенные головы. Пеньковые верёвки туго охватывают их тучные фигуры. Лиц не видно, поэтому сразу догадаться, что это за траурное действо происходит рядом, невозможно. В молчаливой толпе, тянущейся вслед за ними, с удивлением узнаю начальников отделов и лабораторий родного Института. На лицах, словно пустынный мираж, дрожит несмываемая печать горькой утраты. Когда колонна змеёй проползает мимо, мой взгляд выхватывает ухмыляющуюся физиономию давнего приятеля Костяя, подвизающегося начальником отдела Х-разработок. Мой кореш и замыкает хвост идущей на чреве своём гадины.

– Ты что? На оперативку не идешь? – удивлённо шипит он на меня.

– А что, кто-то помер? – Наверное, со стороны я выгляжу как впервые залетевшая барышня.

– Какой помер! Др.Shark выздоровел и сегодня вышел на работу!

Небольшое происшествие в маршрутке неожиданно приобретает устрашающий вид божьего промысла, беспощадного в своей неотвратимости. Спешно сбрасываю пуховик прямо во тьму под ногами и, натянув подобающее случаю лицо, присоединяюсь к страждущим коллегам. Скорбно переставляя мгновенно отяжелевшие ноги в такт шагам человеческой многоножки, мучительно вспоминаю детали последнего совещания у директора и поставленные моему отделу архиважные задачи. О коих имел неосторожность уже опрометчиво подзабыть.

Выбор на нулевом этаже коридора Соcytus ничуть не удивляет – горьких слёз начальников с лихвой хватит, чтобы наполнить средней глубины речку. И мы буквально плывем с Константином в самом хвосте процессии, хлюпая ботинками по ещё тёплым солёным лужам…

В приёмной директора встречает слегка оправившаяся за прошедший месяц секретарша. Её хронически бледное лицо, как отражение внутреннего малокровия, за время болезни шефа обзавелось несколькими розовеющими пятнышками. Плотоядно распахнутая дверь кабинета нежданно выздоровевшего руководителя до дрожи в ногах пугает каждого сюда входящего. За ней только клубящийся в небольшом тамбуре мрак, что надёжно охраняет ужасы этой страшной «пещеры Лейхтвейса».