upload

Недели после ухода Кэтрин тянулись еще дольше, чем обычно. В палатке стало как-то тоскливо и тихо… Гермиона почти перестала со мной разговаривать, уход Кэт повлиял даже на Рона, хотя тот и взял на себя роль нашего лидера окончательно, он и раньше в какой-то мере занимал мое место – меня в то время привлекали Дары Смерти, а не крестражи. Я мечтал найти их все и получить таким образом защиту и оружие против Лестрейндж. Правда, что именно такое оружие мне даст, я не знал… Да и Мантию-невидимку забрала с собой Кэтрин, уходя, и чтобы достать мантию, мне пришлось бы встретиться с ней тем или иным образом. Однако я предпочел задуматься сперва о Бузинной палочке и Воскрешающем Камне… А ребята, как и раньше, настаивали на поиске крестражей, словно не желая увидеть возможности, которые давали бы мне Дары. «Последний же враг истребится – смерть»… Они защищали бы меня, они помогли бы мне обмануть смерть. Но искать их в одиночку я не сумел бы, не с такой непослушной палочкой из терновника… Не сейчас, когда мне нужен был кто-то рядом. Не тогда, когда о моем местонахождении знала Кэтрин, обвиненная мной в предательстве, а она узнала бы, если бы захотела. Я не мог снять привязку браслета с себя, даже желая этого… И потому оставаться совершенно один не хотел.

Чем дольше с нами не было сестры, а я смирялся с тем, что Дары мы искать не будем – Рон принялся изобретать все новые и все более неожиданные места для поиска крестражей, лишь бы занять нас делом и не сидеть долго на одном месте, - тем больше и больше мне хотелось, чтобы она вернулась. Собственно, кольнуло от мысли, как именно она ушла, уже когда ее невысокая фигурка вылетела из палатки, чтобы, понимал я, перекинуться и улететь куда-то… Куда? Об этом мне не хотелось даже думать…

Я одновременно и страшно злился на Кэтрин, ненавидел ее, и тосковал по сестре. О ее беременности я узнал совершенно случайно, я услышал как-то утром, как Гермиона спрашивала у сестры что-то о каком-то ребенке, и сперва не придал этому значения. Но когда Кэт ответила на этот вопрос Герми, тихий, тихим и роковым «мы», мимо такого я пройти уже никак не мог. Однако я пытался внушить себе, что ослышался или чего-то недопонял, параллельно исподтишка теперь уже сознательно пытаясь разузнать, о чем же они разговаривали. В общем-то, в день ссоры я подошел к девушкам отчасти по этой причине – возможность услышать что-то, что прояснит ситуацию, а отчасти потому, что мне не спалось и я хотел поболтать с ними. Однако в очередной раз услышав из уст Кэтрин «нам лучше», ощутил такой прилив внезапной ярости, смешанной с озарением, что даже мне самому стало страшно, когда я позже, подостыв, вспоминал то, что наговорил сестре. Злость, накапливавшаяся предыдущие несколько лет из-за ее попыток меня обмануть, ненависть к ней из-за того, что она после всего им сделанного продолжала встречаться со Снейпом, внезапно вспыхнувшие подозрения в том, что она предала меня и сотрудничала с Лестрейндж… Все это образовало огромный клубок ярости, негативных эмоций, и вылилось в то, что я единственный раз в жизни накричал на Кэтрин, наговорив ей таких гадостей, после которых, что я тоже понял по здравому размышлению, я бы тоже ушел.

Однако потом, успокаиваясь, я все больше осознавал, какую несусветную глупость совершил, не дав сестре и шанса объясниться. Она не могла меня предать, просто не могла, по крайней мере сознательно. Я слишком много значил для нее. А вспомнив те страшные дни, когда мне казалось, что она погибла, когда я сидел в ее комнате, глядя на многочисленные рисунки со мной, мной и мной, понимая, что мы с ней значили друг для друга, я окончательно понял, что натворил… Да и желай она сдать меня, если бы такое и имело место, она давно сделала бы это, не рисковала бы, помогая мне. И что-то она хотела объяснить, пока я не сказал, что она тварь и не назвал ее ребенка, моего же будущего племянника, выродком…

В те недели вдали от Кэтрин, не зная, куда она ушла, злясь, мысленно то подозревая ее в чем угодно, то переживая за нее и скучая, я, тем не менее, все больше хотел, чтобы сестра вернулась. Чем дольше ее с нами не было, но ничего дурного не случалось, тем больше я остывал и с тоской думал, что осуществил один из своих самых крупных страхов – Кэт оставит меня. Она и оставила…

Когда в начале апреля вечером, Рон уже спал, Гермиона что-то читала, а я караулил вход в палатку, из спальни вышел Влад, я совершил еще одну глупость все из того же разряда. Сказав, что видеть ее больше не хочу и постараюсь и не видеть. Вышло так из-за того, что визит Влада удивительно совпал с очередным обострением моих подозрений и неприязни в адрес Кэтрин… Но, как бы то ни было, Кэтрин не вернулась. А из уклончивых осторожных реплик Влада выяснилось, что Кэт где-то с ним и Майклом.