upload

Я вышла из душа, закутавшись в теплое мягкое полотенце, и ощутила, что в номере довольно тепло. «Отель» имел центральную систему отопления и комнаты хорошо прогревались. Желание спать притупилось, но окончательно не ушло, как и все последние дни. Однако я сомневалась, что сумею быстро уснуть. В гостиной горел свет, небольшой телевизор в углу рассказывал какие-то магловские новости. Антонин перевел на меня взгляд, поведя плечами. Он стоял у одного из кресел, скрестив на груди руки, и наблюдал за картинкой на экране.

- Ты умеешь пользоваться такой техникой, Тони? – улыбнулась я. «Тони» вопросительно склонил голову на бок, приподняв бровь.

- Моя мать была маглой, Анж. То, что ты умеешь, меня удивляет больше.

- Мой отец живет среди маглов. Он же сквиб, - прошептала я. Долохов отмахнулся.

- Даже будь я на чистоте крови помешан – твой отец – чистокровный сквиб. Претензии с него сняты, не будучи предъявленными.

- Но ты на ней и не помешан, - буркнула я, направляясь в спальню. Наши немногочисленные вещи находились там, в том числе и моя одежда – еще одни джинсы и свитер. Но меня остановило прикосновение руки к локтю. Рывком притянув меня к себе, Долохов вгляделся мне в лицо.

- Я полукровка, еще раз напоминаю, - прошипел он.

- А любимая тобой женщина – гря… маглорожденная, - назвать Розалину грязнокровкой у меня язык не повернулся бы, особенно в его присутствии. Я была к этому слову более лояльна, как и многие маги-американцы, чем англичане. Но я понимала, что если я так назову любимую им женщину, то в лучшем случае это окончится небольшой ссорой, в худшем – примеров его злости было хоть отбавляй. И я лежать в одной больнице в одном крыле с матерью Невилла не хотела…

- Я об этом узнал, когда нам было по двадцать лет, - усмехнулся Антонин. – Видимо, ранее ставить нас об этом в известность никто не собирался. Так вот, не бойся, твоему отцу ничего не угрожает, у меня есть более интересные дела, чем сдавать его, тем более американца, своим друзьям. Как и тебя, милая девочка-аврор.

- Что? – я почувствовала, как сердце замерло и болезненно сжалось.

“Я скрывала это даже от Кэтрин, и весьма успешно. Ничто не могло и не должно быть этого выдать, – успокаивала я себя. – Он просто не мог догадаться!”

- Я о том, что ты училась на аврора, - его глаза очень странно сверкнули. – Это иначе называется?

- Студент аврората, - я сглотнула образовавшийся в горле комок. – Я всего лишь бывшая студентка аврората.

- Ну да, разумеется, - улыбнулся он. Вот только глаза, проницательные и странно блестящие, не улыбались… Я понимала, как опасно для меня разоблачение, чем оно для меня закончится. Не понимала я другого – если он догадался или догадывался, почему он меня не выдавал… Однажды я узнала ответ на этот вопрос, но тогда неведение и странное поведение жестокой правой руки Беллатрисы могло лишь заставлять меня жить в постоянном опасении и недоумении. Еще больше усиливавших странную связь между нами… - Утром идем ловить старикашку, пока ты спала, у меня появились кое-какие соображения по поводу мест его появления, - сменил он тему. Я облегченно выдохнула. К тому же хватка за мой локоть стала слабее и куда приятнее… Почти, я бы сказала, нежнее.

- Может, тебе стоит поспать перед этим? – спросила я. – Тони, ты довольно мало спишь последние дни, - впервые я так назвала его у Реддлов, на фоне испуга и волнения. И, что с удивлением было мной отмечено, ему понравилось… Так Антонин Долохов дома для нас как-то превратился незаметно в «Тони».

- Человеку моей профессии нужно думать о деле прежде всего, - хмыкнул он. – Учись, Анж. Это ведь и твоя профессия тоже, - он убрал прядку моих разноцветных волос мне за ухо. – Иди спать.

- Я вряд ли усну сейчас, - отмахнулась я. – Но попробовать можно. И стоит обоим.

- Анж! – однако на его возражения у меня нашлись свои. Я была едва ли не единственным человеком, кроме Лестрейндж, разумеется, кто рисковал дерзить Долохову. И дерзить безнаказанно. Поэтому примерно с полчаса перепалки спустя в спальню номерочка удалились мы оба. Я укуталась в одеяло, сняв мокрое полотенце. После случившегося в ночь возвращения от Реддлов, да и случавшегося потом, стыдиться мне было уже совершенно нечего… И, что было для меня в какой-то мере неожиданно, а в какой-то, тщательно мною подавляемой, приятно, в ту ночь я на месте мужа представляла… самого мужа. Как и после этого во время поцелуев, объятий и повторений того события.