Упадок и разрушение

-- Я думала, здесь лучше. В сто раз лучше, -- сетовала она, проезжая по главной аллее, которую местные жители в честь ее приезда украсили флагами недавних союзников Британии. -- Он и в сравнение не идет с новым зданием универсального магазина "Либертиз"... -- добавила Марго и заерзала на сиденье, вспомнив, как много лет тому назад она, юная и мечтательная наследница колоссального состояния, проходила под сенью этих стриженых вязов и как в зарослях жимолости Бест-Четвинд равнодушно домогался ее согласия на брак.

Мистер Джек Неф давно уже хлопотал, спасая церковь Вознесения Господня, что на Эгг-стрит (там, говорят, побывал у заутрени сам доктор Джонсон), когда Марго Бест-Четвинд публично заявила о своем намерении перестроить Королевский Четверг. На это мистер Джек Неф, нахмурясь, молвил: "Ну что ж, мы сделали все, что могли", -- и выбросил эту историю из головы.

1 "Крепко держит Бест-Четвинд" (лат.).

Соседи, однако, не дремали. В то время как с помощью самых современных и хитрых камнедробилок вершилось дело разрушения, они все больше неистовствовали, и наконец, стремясь сохранить для Хемпшира хоть малую толику замечательного сооружения, прибегли к грабительским набегам, из которых возвращались, нагруженные кусками резного камня, как нельзя лучше подходившего для садовых оград, но тут подрядчик нанял ночного сторожа. Деревянные панели отправились в Кенсингтон, где вызвали восхищенные толки среди индийских студентов. Прошло девять месяцев с тех пор, как миссис Бест-Четвинд стала хозяйкой дома, и для перестройки был приглашен архитектор.

Для Отто Фридриха Силена это был первый серьезный заказ. "Мне бы что-нибудь чистенькое и простенькое..." -- так сказала ему миссис Бест-Четвинд, после чего отбыла в одно из своих таинственных кругосветных путешествий, обронив напоследок: "К весне все должно быть закончено".

Профессор Силен -- именно так титуловал себя этот необыкновенный молодой человек -- был очередной "находкой" миссис Бест-Четвинд. Он, правда, не достиг еще вершин славы, но у каждого, кто с ним знакомился, его таланты оставляли глубокое и противоречивое впечатление. Профессор обратил на себя внимание миссис Бест-Четвинд отвергнутым проектом фабрики по производству жевательной резинки (проект напечатали в прогрессивном турецком журнале). Единственной работой, которую профессор Силен довел до конца, была декорация для немыслимо длинного фильма с чрезвычайно запутанным сюжетом: распутать его не было никакой возможности, потому что придирчивый режиссер выкинул из сценария всех действующих лиц, -- что нанесло кассовому сбору непоправимый урон. После этого Силен самоотверженно подыхал с голоду в своей комнатушке в Блумсбери, несмотря на неустанные попытки его разыскать, предпринимавшиеся его родителями, богатыми гамбуржцами, и тут-то он и получил заказ на перестройку Королевского Четверга. "Чистенькое и простенькое..." -- еще три дня он морил себя голодом, размышляя над эстетической подоплекой этих слов, а потом взялся за работу.

-- Задачи зодчества, как я их понимаю, -- внушал он журналисту, посетившему его, чтобы узнать, как продвигается его удивительное создание из железобетона и алюминия, -- те же, что у искусства вообще. Архитектуре должно быть чуждо все человеческое. Фабрика -- вот совершенное строение, ибо там живут не люди, а машины. Жилой дом не должен быть красивым. Но я делаю все, что в моих силах. Зло исходит от человека, -- мрачно добавил Силен. -Доведите это до сведения ваших читателей. Человек прекрасен и счастлив, только когда служит проводящим устройством для распределения механической силы.

Журналист озадаченно кивнул:

-- Скажите, профессор, верно ли, что вы, простите за любопытство, отказались от всякого вознаграждения за свой труд?

-- Нет, -- ответил профессор, -- это неверно. "Мнение архитектора о городе будущего", -- сочинял тем временем журналист. -- "Будут ли машины жить в домах?", "Головокружительные прогнозы профессора".

Профессор Силен проследил, как репортер свернул за угол, после чего достал из кармана печенье и начал жевать.

-- В доме должна быть лестница, -- мрачно произнес он. -- Отчего им не сидится на месте? Вверх-вниз, взад-вперед, туда-сюда! Отчего они не могут сидеть и работать? Разве фрезерному станку нужна лестница? Разве мартышки нанимают квартиры? Человек -- незрелое, вредоносное, отжившее начало. Находясь на весьма низкой ступени эволюции, он нахально пыжится и болбочет всякую чушь. Как омерзительны, как безгранично скучны мысли и дерзания этого побочного продукта жизни! Хлипкое, никуда не годное тело! Неточный, разболтанный механизм души! С одной стороны -- гармонические инстинкты и сбалансированное поведение животного, с другой -- несгибаемая целенаправленность машины, а между ними -- человек, равно чуждый и б ы т и ю Природы, и д е й с т в и ю Машины, одно жалкое с т а н о в л е н и е.