Уотердип

Келемвор отложил кремень и огниво в сторону. Несколько минут спустя перед ним уже плясал небольшой круг оранжевых язычков пламени. Безжалостный ветер бросал ему в лицо тучи пепла и струи дыма, его глаза слезились, в горле першило, но он не обращал на это внимания. Для него аромат дыма сейчас казался самым изысканным на свете, а болящее горло всего лишь небольшая плата за драгоценное тепло. Вскоре все его туловище согрелось настолько, что он перестал дрожать.

Через десять минут его голова прояснилась, и несмотря на усталость и онемевшие пальцы, ему больше не хотелось спать и к нему вернулась былая подвижность. За это время огонь успел проделать в черном льде небольшую впадину и воин облегченно вздохнул, заметив что он тает как и обычный лед. Теперь ему оставалось лишь найти способ разбить его.

Келемвор подумал о том, чтобы развести костер в том месте, где его бедра исчезали в замерзшем озере, но решил отбросить эту идею. Он бы не смог достать столько дерева, чтобы растопить такую толщу льда. Все что ему требовалось, так это раздолбить лед, а значит ему было необходимо что-то тяжелое.

Озеро окружали всевозможные утесы, валуны и булыжники всевозможных размеров, но в пределах его досягаемости не было даже самого завалящего камешка. Все они были погребены под толщей земли.

Будь Келемвор чуть более замерзшим, он наверняка бы пропустил смысл своей последней фразы. Однако, благодаря живительному костру, все его мысли работали в нужном направлении и мозг постоянно работал в поисках подходящего решения. С возродившейся надеждой он схватил самый прочный сук и начал копать землю перед собой.

Всего в шести футах под поверхностью он наткнулся на первый камень. Это был круглый голыш, пригодный скорее для метания, ни никак не для прорубания через толщу льда. Он продолжал копать.

Второй камень был немного лучше, размером походил на первый, имел острые края, но был слишком неудобен в обхвате. Он отложил в сторону и его, продолжив вгрызаться в толщу земли.

В футе от поверхности Келемвор наконец наткнулся на то, что искал. Это был темно-серый камень, грязный и ничем особенно не примечательный, но для воина он казался прекраснее, чем любой из бриллиантов. Он удобно ложился в руку и на одном конце у него имелся небольшой острый выступ.

Келемвор занес камень и со всей силы опустил его на лед рядом со своим бедром. Вверх брызнул небольшой фонтан черных осколков. Он нанес еще с дюжину ударов, пытаясь сделать во льду трещину, но каждый раз его встречал лишь фонтан из тех же крошечных осколков льда.

На вершине склона раздалось хлопанье крыльев. Ворон присел под дерево, подгибая левую лапу над землей.

Посмотрев на него, Келемвор произнес, — “Мне жаль, что так вышло с твоей лапой”.

Ворон склонил голову и, не имея возможности долго стоять на одной лапе, опустился на землю, словно присел в гнездо.

Воин улыбнулся и поднял камень. “Похоже, что ужин откладывается”, — добавил Келемвор.

Ворон дважды качнул головой. Если бы разум Келемвора был более затуманен, то он мог бы принять эти кивки за согласие, словно ворон хотел сказать, — “Откладывается, но не отменяется”.

Воин решил на время позабыть о вороне и начал прорубать лед у талии, там где он был чуть тоньше. К его вящей радости большой кусок льда не выдержал и откололся. Продолжая двигаться в этом же направлении, Келемвору удалось сделать трещину, которая бежала в сторону его правого бедра.

Он трудился двадцать минут, останавливаясь лишь затем, чтобы подбросить еще немного дерева в костер. К этому времени ему далось увеличить трещину, так что она дошла до середины его бедра. Затем, когда солнце скрылось за ближайшими холмами и небо окрасилось в розовые тона, его костер прожег дыру во льду и упал в воду, оставив после себя лишь шипящую и дымящуюся лунку в двух футах слева от него.

“Нет!” — вскрикнул Келемвор.

Но ответом ему было лишь стон ледяного ветра.

Тотчас воин ощутил, что начинает замерзать. Надеясь, что трещина была достаточно большой, чтобы он смог освободиться, он попытался вырваться из оков льда. Но его бедра даже не пошевелились.

Келемвор протянул руку за травой, чтобы развести новый костер, но оказалось, что он использовал ее уже почти всю. Что было еще хуже, в пределах досягаемости валялось всего несколько веток. Даже если ему и удастся разжечь новый костер, он не сможет поддерживать его всю ночь.

Боднув лед головой, он громко выругался. Его пальцы и руки вновь начали неметь, и он понял, что вскоре превратится в ледяную ледышку. Наконец Келемвор сдался и подумал о том, о чем запрещал себе думать в последние несколько часов, о том, что он был не прав, когда настоял на спасении каравана. Из-за его упрямства погиб Адон, а возможно и Миднайт.

“Друзья!” — закричал он. “Простите меня! Миднайт, прошу тебя! О, Миднайт!” Он выкрикивал ее имя вновь и вновь, до тех пор пока стало невыносимо слышать, как холмы, словно отвечая ему, повторяют ее имя.