Уосэ Камуи. Часть I

Женщины рода расстались со своими тщательно хранимыми сокровищами, чтобы обеспечить своих детей едой. Пожертвовала своими серёжками и колечками и сама Сияна, и её мать, а он с таким пренебрежением отозвался о товаре!

«Наверняка он забрал все ценности себе и ничего не давал взамен, а мужчин посадил себе в погреб, или вообще… убил!»– зло подумала Сияна, подливая Боруте мед и сдерживаясь, чтобы не шарахнуть кувшином его по плешивой голове после очередного щипка.

* * *

Ночью девушка проснулась от воющего звука. На улице разгулялась метель, стонала и выла за окном, словно оплакивая семерых не вернувшихся домой мужей и сыновей.

Ворота домов, где они жили, были распахнуты настежь, а во дворах пылали траурные костры, запаленные от родного очага, чтобы духи умерших помогли сбившимся с пути вернуться домой по их родному теплу и свету. Если за это время человек не возвращался, его начинали считать умершим. Костры будут гореть еще три дня, а затем, когда они потухнут, вдовы, матери, сёстры и дочери будут отгребать из него золу и посыпать ею свои головы и голосить, оплакивая любимых. Эта зола нужна, чтобы потерявшийся блуждающий дух смог опознать в живых своих родных и близких. По свету родного очага, который она продолжает источать, но уже не видимый для живых, дух мог узнать их и вернуться домой. Во время траура голову не мыли, траурная зола должна была сама стереться с волос. Когда это происходило, траур считался оконченным. Но замужние женщины ходили с покрытой головой, и было не видно, сошла зола или нет, поэтому стали полагать, что трёх полных циклов луны для этого достаточно.

Сияне стало жутко от мысли, что выйдя замуж за любимого человека, она однажды вот так же вот может его потерять и ритуальный костер запылает в её дворе. Во рту пересохло от таких жутких мыслей, и она захотела пить.

Проходя мимо светлицы, где вечером пировали гости, она услышала голоса. Разговаривали двое: сам собственно Борута, и её отец. Сияна остановилась возле чуть приоткрытой двери и прислушалась к их разговору.

– …нам нечего тебе больше предложить для обмена. – говорил Годин Горынович – В том обозе было всё ценное, что у нас было. Может быть… Может быть, ты сможешь дать нам припасов в долг? А осенью мы бы вернули тебе вдвое больше?

Сияна чувствовала, как напряжен её отец, и с каким трудом ему даются слова о долге, ведь он был очень гордым человеком.

– Это не выход из сложившегося положения.– отвечал Борута – Сейчас я дам тебе в долг и ты, конечно же, осенью вернешь мне всё как и обещаешь, не зря же ты славишься как очень честный человек. Но…– он выдержал паузу и продолжил – Что тогда останется у вас? Зимой опять запасов станет не хватать, и ты снова придёшь ко мне?

– Но что же мне делать?!– воскликнул ошарашенный отказом Годин Горынович – Мои люди и так уже затянули покрепче свои пояса и доедают последние крохи! Ещё чуть-чуть и начнут умирать от голода! Другого выхода нет, как просить тебя о помощи…

В комнате воцарилась тишина – один глава продолжал надеяться и ждал ответа, а второй с ответом не спешил.

«Какой же он все-таки гадкий и мерзкий старикашка!»-думала Сияна, поражённая чёрствостью Боруты.

– Выход есть. Нужно только подумать получше.– наконец произнес он.

– Какой? Я пока его не нахожу. Разве что, побрататься с заячьим племенем и начать есть кору…-пробормотал окончательно раздавленный Годин Горынович. – Ещё этот проклятый волк всю дичь в лесу распугал…

Они снова замолчали. Но ненадолго, на этот раз первым заговорил Борута:

– Ты знаешь, что я женился опять в прошлом году?

– Да, я же был на этом торжестве.– ответил отец Сияны, не понимая куда он клонит – Как, кстати, поживает твоя молодая супруга?

– Она умерла еще до родов. – холодно произнес Борута – Впрочем, как и все мои жёны до неё.

– О-о-о… Приношу свои соболезнования… Мне очень жаль…

– А мне вот нет!– перебил хозяина гость – Мне жаль, что она умерла до того, как произвела на свет мне наследника!– и, отвернувшись, тихо добавил в сторону – Не смогла даже произвести своим чревом мне сына, тупая корова, никому она и даром не нужна…

– Что?..– не верящий своим ушам переспросил Годин Горынович.

– Я говорю, что состояние у меня большое, а оставить его некому!– нарочито громко произнес Борута – Нет у меня детей. И опять я один остался, без жены. Почитай, в который уже раз?

– Да я, честно сказать, боюсь со счета сбиться…– осторожно произнес глава, пока еще не понимающий, куда это клонит гость.

– Аха-ха-ха!– каркающим смехом рассмеялся Борута – Я-то, по правде говоря, давно уже сбился! Аха-ха!

Посмеявшись и вытерев рукавом выступившие от смеха слёзы, уже серьезно он продолжил:

– Вот смотрю, у тебя дочка-то уже того, выросла…

В груди Сияны аж кольнуло:

«Это вот к чему он сейчас обо мне заговорил?! Что задумал этот мерзкий старикашка?! Ох, не к добру все это!»

– Да-а…– ответил Годин Горынович, морщинки на его лбу разгладились от нахлынувших приятных воспоминаний, он улыбнулся.– Быстро дети растут… Вот кажется, только вчера, вот тут под столом в рубашонке ползала, а уже вон какая выросла, парни табунами за ней ходят!