Untitled.FR11

- Я живу на улице Юниса Янониса, ты вряд ли знаешь где это.

- Тогда скажи мне номер своего дома!

- Ты что, собираешься ко мне в гости?

- Нет, просто моя мама живёт на этой улице !

- Шутишь?

- Да нет, у неё девяносто второй дом!

- А у меня девяносто четвёртый, это рядом!

- Странно. Я бываю здесь каждый год по нескольку раз, и мы ни разу не встретились . А ведь все эти годы ты приходила ко мне во сне, и это было такой явью, что трудно передать .

Губы Нины задрожали, и предательская слеза выкатилась на её щёку. Я по­жалел, что сказал лишнее, но она быстро смахнула слезу. И улыбнулась как ни в чём не бывало:

- Значит, за этим ты и разыскал меня?

- О чём ты?

- Ты хотел взглянуть на то, что осталось от меня прежней, чтобы спать спокой­но? Да, наверное, теперь ты излечишься! Как всё-таки наивны люди! Моя мама, например, до сих пор считает, что я заслуживаю счастья и что мне срочно необ­ходимо развестись с моим «тираном», что ничего ещё не поздно! А я вот уверена на все сто: один лишь в жизни только раз. цветут в душе сады у нас. - об этом поёт знаменитая полька.

И я подумал: а ведь она права! Мы отдали нашу любовь в залог каким-то об­стоятельствам и теперь оглядываемся на то, что поросло быльём и напоминает обветшалый, заброшенный дом. Я просто устал платить за бестолковое прошлое, поэтому и разыскал Нину. На что я надеялся, что хотел увидеть? Прошлое ещё никому не удавалось вернуть!

Итак, жизнь состоит из потерь? Первой я потерял Нину, и она перестала яв­ляться в мои сны после нашего позднего свидания - сгинула, как в той Соломо­новой притче «Всё проходит». Вторым я потерял отца, но он приходит ко мне по сей день, потому что я видел его только живым. И тут я готов поспорить с Соломоном: нет! Видно, не всё проходит! Отец - это то, что останется со мной на всю жизнь.

На прощанье я поцеловал огрубевшие пальцы Нины и, на всякий случай, дал ей телефон мамы. Мы больше никогда с ней не виделись, но мама писала, что ей позвонила моя подруга юности Нина и стала заходить в гости, интересоваться её здоровьем. Каждый раз она приносила какие-нибудь лакомства и просила зво­нить, если понадобится помощь.

* * *

Раньше я не задумывался о том, что происходит с нами и вокруг нас, но насту­пили лихие девяностые и все мы стали свидетелями, а заодно и участниками дра­мы распада огромной державы, могуществу которой, казалось, не будет конца.

Мне, рождённому в деревне, теперь редко приходилось бывать там, но при свидании с родиной, когда я ездил на могилку отца, поразило запустение деревни: молодёжи здесь не было видно - только старики!

Дядя Лёня по-прежнему жил в старом покосившемся доме. Он похоронил Петра Агеевича и Ольгу Андреевну на бугре за больницей: папа лежал рядом с ними.

Я вспомнил, как мы всем классом уехали в Воронеж, как уехали в город мои брат и сестра: никто не хотел жить в деревне, в ней оставались не способные ни на что, да и те со временем подавались в город на заработки.

Вот такая получалась «смычка» города и деревни!

Мама до семидесяти семи лет проработала в поликлинике, в регистратуре, и ушла, когда её рабочий стаж стал составлять шестьдесят лет. Непостижимо, но она хромая, с палочкой, ходила пешком в больницу, которая располагалась в её квартале .

Каждый год мы приезжали к ней в гости или она приезжала к нам навестить внуков, но в девяностые она осталась в Воронеже одна.

В «ту страну, где тишь и благодать», ушли один за другим все наши родствен­ники, причём вначале - самые молодые. Славусик, Славочка-младший, ласковый ребёнок, любивший свою мамочку, мою тётю Зину, «умный и послушный», как она отзывалась о нём, начал пить ещё в школе. Дома он действительно помогал мамочке, бегал в магазин за продуктами, выполнял всё, что просила Зина. И учил­ся хорошо. Забрала Славочку улица - этот красивый и рослый парень, внешне копия умершей Лиды, стал пить вино в дворовых компаниях. Потом угодил в тюрьму за драку, потом Зина кодировала его от пьянства, и его сердце не выдер­жало в двадцать шесть лет.

Серёжка, старший брат Славы, к тому времени окончил строительный ин­ститут и, не переставая пьянствовать, поступил (и окончил!) в институт имени М.Тореза в Москве, его способности к языкам были потрясающими. Это была удивительно светлая голова с феноменальной памятью, но он тоже кодировался и снова срывался, оказываясь в больнице .

Но вот он завёл семью, родился ребёнок. Несколько лет Сергей не брал спирт­ного в рот, работал в солидной фирме, летал в командировки по всему миру.

Зина не могла нарадоваться. Серёжа сделал евроремонт в квартире, снабжал всех деньгами, отцу исправно приносил выпить, и тот пребывал всё время в двух со­стояниях: пил, потом спал, много курил. Изредка, один раз в два дня, кушал.

Однажды друг по институту в Москве приехал в гости, уговорил выпить « пять­десят капель». После недельного запоя Сергей оказался в больнице и умер, про­жив всего тридцать два года.