Untitled

Поговорив с адвокатами Джонса в 1994 году, Старр был уверен, что Клинтон прелюбодействует, и пленки, записанные Триппом, казались ему почти небесами. Будучи человеком воцерковленным и гордившимся своей моральной чистотой, он находил подробности интрижки Клинтона отталкивающими. Последующие показания различных друзей Левински, которым она также призналась в своих отношениях, еще больше укрепили Старра в решимости расширить расследование в надежде, что он сможет уличить президента в лжесвидетельстве и препятствовании правосудию. Тем летом он предоставил Левински иммунитет от судебного преследования (в том числе за лжесвидетельство, данное под присягой по делу Джонса), после чего она рассказала федеральному большому жюри о своих сексуальных похождениях с президентом. Она также предъявила испачканное спермой темно-синее платье, которое, по ее словам, было на ней во время свидания с президентом. В августе анализ ДНК, проведенный по требованию президента, показал, что сперма принадлежала Клинтону.

Когда улик против него накопилось все больше, Клинтон сам дал показания под присягой помощникам Старра на четырехчасовом допросе в Белом доме 17 августа - и по телевидению предстал перед федеральным большим жюри. Он признал, что вступил в "неподобающие" отношения с Левински, которые включали "интимный контакт", но отрицал, что прямо солгал о своем поведении в своих показаниях по делу Джонса, и отказался отвечать на ряд вопросов. В тот вечер он защищался перед американским народом по телевидению. В четырехминутном обращении он, наконец, признал: "У меня действительно были отношения с г-жой Левински, которые не были уместны. . . . Это был критический промах в суждениях и личный провал с моей стороны, за который я несу полную и исключительную ответственность". Он признал, что "ввел в заблуждение людей, включая даже мою жену". Тем не менее президент продолжал жалеть себя и вести себя вызывающе. Обидевшись на расследование Старра, он пожаловался, что оно "длилось слишком долго, стоило слишком дорого и причинило боль слишком многим невинным людям". В конце он заявил, что настало время двигаться дальше и "восстановить ткань нашего национального дискурса".1

Реакция многих редакций на выступление Клинтон была язвительной. Одна из газет заявила: "В отвратительной четырехминутной сессии президент сказал нации не больше, чем должен был. Это была просчитанная, тщательно выверенная попытка контроля за ущербом. Это было чертовски неприятно после беседы у камина с Ф.Д.Р.". Другой написал, что "мантра Клинтона о принятии личной ответственности звучит пусто. Он подвел всю страну".2

Тогда и позже комментаторы сетовали на то, что затянувшееся дело Клинтон-Левински практически парализовало рассмотрение других важных вопросов, включая будущую финансовую жизнеспособность Social Security и Medicare, регулирование управляемых планов медицинского обслуживания и реформу финансирования избирательных кампаний.3 Единственным значимым достижением президента в начале 1998 года стал его успех в обеспечении одобрения Сенатом, 80 против 19, расширения НАТО за счет Польши, Венгрии и Чешской Республики.4

Противники президента также жаловались, что он настолько поглощен защитой своей шкуры, что ставит под угрозу национальную безопасность. 7 августа террористы "Аль-Каиды" взорвали американские посольства в Кении и Танзании. 20 августа, через три дня после своего телеобращения, Клинтон санкционировал ответные ракетные удары в Судане и Афганистане, что заставило критиков обвинить его в циничном использовании военной силы, чтобы отвлечь внимание от своих личных излишеств. Так ли это, доказать невозможно - Клинтон утверждал, что действовал, чтобы помешать терроризму, - но никто не сомневался, что личные проблемы отнимали у него много времени и что партийные баталии по поводу секса отвлекали внимание Вашингтона и всей страны.15

Старр не терял времени, прежде чем приступить к импичменту. В сексуально графическом 445-страничном отчете (вместе с более чем 3000 страниц документов), который он направил в Палату представителей 9 сентября, а 11 сентября Палата представила общественности, Старру нечего было сказать о причастности Клинтонов к Уайтуотер или об их роли в других делах, которые он изучал в ходе своего четырехлетнего расследования. Зато ему было что рассказать о сексуальных наклонностях Клинтона. В его докладе, не жалевшем подробностей, содержалось обвинение в том, что президент совершил лжесвидетельство (уголовное преступление), отрицая под присягой, что у него когда-либо были "сексуальные отношения" с Левински, и что он препятствовал правосудию (также уголовное преступление), причем разными способами. Среди этих способов были следующие: побудил ее дать ложные показания под присягой, отрицающие, что она занималась с ним сексом; скрыл, что обменивался с ней подарками; помог ей устроиться на работу в Нью-Йорке, чтобы она не давала показаний против него по делу Джонса; лгал друзьям, чтобы они рассказали неправду большому жюри16.