Читаем Untitled полностью

Драйзер сделал Кэрри сенсационным представителем большой группы молодых женщин, живущих вне семьи в городе. Многие из этих женщин были бедны, но тревогу вызывала не только их бедность, но и то, как они разрывали связь между женщинами и традиционными представлениями о доме. По мере того как шло столетие, все большее число городских квартиросъемщиков составляли женщины, которые, стремясь найти работу вне дома, часто жили отдельно от своих семей. Такие молодые женщины концентрировались в городах, поскольку рукоделие, работа на фабрике, в офисе, на преподавательских должностях и в сфере продаж, которые давали им работу, были в основном городскими. Женщины-мигранты, в большинстве своем уроженки родных мест, приезжали в города, потому что они предлагали лучшие возможности, чем сельская местность или маленькие города. Они были недовольны нормами патриархальных семей по порой грубым и элементарным причинам. Их возмущала необходимость отдавать свою зарплату отцам, и иногда они становились жертвами нарушений патриархальных норм: нападок со стороны отцов, отчимов или других родственников-мужчин.13

Самообеспечивающиеся женщины были "бродячими женщинами". Как и мужчины-бродяги, они были работниками, оторванными от дома, и поэтому считались опасными. Домовладельцы предпочитали мужчин в качестве пансионеров или квартирантов. Они жаловались, что женщины-пансионеры слишком часто пользуются ванной и чаще готовят или стирают в своих комнатах, а также подозревали, что их постояльцы и арендаторы-женщины "плохие" - сексуально распущенные и не респектабельные. Чтобы избежать наблюдения, осуждения и жалоб, к концу века одинокие женщины стали снимать квартиры в коммуналках.14

Джейн Аддамс и подобные ей образованные женщины из среднего класса разделяли многие из тех недовольств, которые привели в город женщин из рабочего класса и которые подтолкнули Лиззи Борден к убийству. В 1889 году Аддамс стала одной из основательниц дома Халла на Халстед-стрит в чикагском Вест-Сайде, в нескольких кварталах от того места, где корова миссис О'Лири разожгла чикагский пожар. Поселенческие дома были американским феноменом, который, как и многие другие реформы, изначально копировал европейские модели. Аддамс была одной из многих американских посетительниц Тойнби-холла в лондонском Ист-Энде. Как и их британские родственники, американские работники поселений имели социал-евангельские корни и делали упор на культуру и возвышение, но в отличие от британцев они пошли дальше. В 1891-92 годах только в Чикаго, Бостоне, Нью-Йорке и Филадельфии было открыто десять новых домов поселений. В них социальное Евангелие сочеталось с социальными науками, создавая неконфессиональный христианский кооперативизм, но в первые годы своего существования Халл Хаус был отмечен попыткой привнести высокую культуру в массы. В 1892 году он предлагал иммигрантам тридцать один курс, начиная с греческого искусства и заканчивая Шекспиром и английской литературой. И Джон Дьюи, молодой профессор нового Чикагского университета Джона Д. Рокфеллера, и Сэмюэл Гомперс выступали с лекциями в Халл-Хаусе.15

На Халстед-стрит лилась кровь и рабочих, и полицейских. В нескольких милях к югу от Халл-хауса проходил виадук, на котором произошла жестокая битва во время Великой железнодорожной забастовки 1877 года; менее чем в миле к северу находился Хеймаркет. Неасфальтированная, с многочисленными деревянными домами, не подключенными к городской канализации, Халстед была улицей грязи, навоза, человеческих экскрементов, мусора, туш животных и крови. Аддамс организовала местных мальчишек в "Колумбийскую гвардию" во время Всемирной выставки, чтобы они боролись с грязью на улицах с помощью короткоручных лопат, но только зима усмирила запах.16

Люди, жившие на Халстеде, менялись по мере того, как в Чикаго прибывали новые волны иммигрантов. Большое количество ирландцев - двадцать тысяч только в приходе Святого Семейства - проживало рядом с Халл-Хаусом, но карты с цветовым кодированием, составленные под руководством Флоренс Келли в 1893 году, показали иммигрантский Ближний Вест-Сайд, состоящий не из однородных гетто - за исключением черных, "зажатых в Плимут-плейс и Кларк-стрит", - а из скоплений, иногда меняющихся от здания к зданию, итальянцев, богемы, русских, поляков, сирийцев, скандинавов и других. Классификации, всего восемнадцать, отражали не столько то, какими видели себя иммигранты и местные бедняки, сколько то, какими их видели обитатели Халл-Хауса. Цвета на карте, обозначенные как "национальности", представляли собой смесь расы, страны рождения, языка и религии. Например, составители карты использовали белый цвет для обозначения англоязычных народов, к которым относили англичан, англоязычных канадцев, шотландцев и коренных американцев - за исключением чернокожих американцев - независимо от того, родились ли они от коренных или иммигрантских родителей. В случае с чернокожими раса превалировала над национальностью и языком.17

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941
100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии».В первой книге охватывается период жизни и деятельности Л.П. Берии с 1917 по 1941 год, во второй книге «От славы к проклятиям» — с 22 июня 1941 года по 26 июня 1953 года.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
10 гениев политики
10 гениев политики

Профессия политика, как и сама политика, существует с незапамятных времен и исчезнет только вместе с человечеством. Потому люди, избравшие ее делом своей жизни и влиявшие на ход истории, неизменно вызывают интерес. Они исповедовали в своей деятельности разные принципы: «отец лжи» и «ходячая коллекция всех пороков» Шарль Талейран и «пример достойной жизни» Бенджамин Франклин; виртуоз политической игры кардинал Ришелье и «величайший англичанин своего времени» Уинстон Черчилль, безжалостный диктатор Мао Цзэдун и духовный пастырь 850 млн католиков папа Иоанн Павел II… Все они были неординарными личностями, вершителями судеб стран и народов, гениями политики, изменившими мир. Читателю этой книги будет интересно узнать не только о том, как эти люди оказались на вершине политического Олимпа, как достигали, казалось бы, недостижимых целей, но и какими они были в детстве, их привычки и особенности характера, ибо, как говорил политический мыслитель Н. Макиавелли: «Человеку разумному надлежит избирать пути, проложенные величайшими людьми, и подражать наидостойнейшим, чтобы если не сравниться с ними в доблести, то хотя бы исполниться ее духом».

Дмитрий Викторович Кукленко , Дмитрий Кукленко

Политика / Образование и наука