Unknown

— Или — послушай меня — может быть, оно правда упало, и правда было под кроватью.

— Говорю же тебе, я бы заметил.

— Как скажешь. — Я закатываю глаза. — Мне нравится, что ты считаешь себя настолько хорошим любовником, что девушка пойдет на все, чтобы вернуть твой пенис.

— Я действительно хорош в постели.

Он говорит это совершенно серьезно.

Мое сердцебиение учащается. В этом парне есть что-то очень, очень сексуальное. Неудивительно, что Карма пыталась вернуть его.

Я ставлю бутылку с водой и делаю вид, что мое сердце бьется нормально, а не колотится с головокружительной скоростью.

— Давай отработаем еще одно упражнение? — Я возвращаюсь на коньках в центр льда, прохладный воздух охлаждает мои внезапно разгоряченные щеки.

— Беккет спит со всеми подряд.

Его резкое замечание останавливает меня на полпути.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Что?

— Просто подумал, что тебе следует знать. — Райдер рассеянно водит клюшкой по льду, направляясь ко мне. — Он точно не из тех парней, которые остаются с одной девушкой, и не похоже, что ты любишь спать с разными парнями.

Я с вызовом вздергиваю подбородок.

— С чего ты взял, что не люблю? Может быть, я за случайный секс и нескольких партнеров.

— Ты серьезно?

После паузы я издаю раздраженный звук и говорю:

— Нет.

Он продолжает оценивать меня, и я на некоторое время теряюсь в его глазах. Я не могу понять, что они передают. Они почти полностью закрыты, но сквозь эту темно-синюю завесу, клянусь, я что-то вижу. Не совсем тепло, но...

Он моргает и наклоняет голову, прежде чем я успеваю разгадать тайну.

Я занимаю позицию в одном из кругов зоны вбрасывания. Райдер занимает позицию передо мной с шайбой в руке. Он все еще наблюдает за мной.

— Ладно, хватит болтать. Бросай шайбу, сучка.

Он фыркает.

— Ты правда только что назвала меня сучкой?

— Да. Я тренируюсь говорить гадости. — Я останавливаюсь. — Подожди. Я только что поняла, что не смогу использовать это во время игры. Я бы никогда не назвала другую девушку сукой, даже если бы втайне думала, что она такая. Это унизительно.

— Но меня ты можешь так называть?

— Да, на самом деле, с легкостью. Это настораживает.

На его губах проявляется неохотная улыбка.

Я указываю на него рукой в перчатке.

— Сделай это. Улыбнись. Я знаю, ты этого хочешь.

— Если ты не заткнешься, я никогда не кину эту шайбу, — насмехается он, а затем все равно бросает ее, прежде чем я успеваю подготовиться.

— Эй! — Я протестую.

Моя клюшка едва шевелится, прежде чем он уносится прочь. Я гонюсь за ним, загоняя его в ловушку за воротами, как и должно быть по сценарию. Вскоре мы оба тяжело дышим, пока я сражаюсь с ним за шайбу в тесном пространстве. Это напряженнее, чем любая из моих тренировок. Я вспотела и хватаю ртом воздух к тому времени, как мне удается выбраться из-за бортов.

— Хорошая работа ногами, — говорит он мне. — Хорошая работа бедрами.

— Работа бедрами.

— Ага, ты сделала это классное крутящее движение, когда повернулась.

— Вау. Комплимент.

— Делаем еще раз?

Я киваю.

Позже, во время нашего следующего перерыва на воду, он становится более оживленным, чем обычно, когда мы обсуждаем способы отвлечь защитников и вратаря.

— Видишь, теперь защитникам нужно принять решение. Когда выводить тебя из игры и как это сделать. Твоя цель — перетянуть их на одну сторону ворот, попытаться создать лазейку для игры исподтишка. Ты хочешь, чтобы они были настолько сосредоточены на том, чтобы выбить тебя из игры, что когда приходит момент переключить свое внимание на одного из твоих товарищей по команде, будет слишком поздно — вы уже забили.

— Мне намного комфортнее без тесного пространства, — признаю я.

— А кому нет? Мы все предпочитаем полагаться на свою скорость и точность, а не на силу и приемы.

Я неохотно делаю ему комплимент.

— Ты хороший тренер.

Он пожимает плечами.

— Я серьезно. Ты был бы настоящим подарком для ребят из "Хоккейных королей", если бы тренировал там следующим летом. И да, я обязательно буду продолжать говорить об этом своему отцу.

— Спасибо. — Его голос хриплый.

Мы остаемся еще на десять минут, прежде чем заканчиваем. Никто из нас не хочет переусердствовать сейчас, когда приближается открытие сезона. Между нами воцаряется уютное молчание, пока мы тащимся по резиновой дорожке к раздевалкам.

— Я не собираюсь замуж за твоего друга, — ловлю я себя на том, что говорю.

Он бросает на меня косой взгляд.

— Даже и не думал об этом.

— Ты специально сказал мне, что он не мистер моногамия. Очевидно, ты очень волновался по этому поводу.

— Нисколько не волновался.

— Значит, ревновал? — Я издеваюсь.

Его глаза сужаются.

— Я не ревновал.

— Ну, в любом случае. Я не собиралась с ним встречаться. Я была напряжена и хотела немного... снять стресс в голом виде.

Райдер снова оглядывается, слегка удивленный.

Проблема с его постоянным молчанием в том, что оно подталкивает меня продолжать болтать, когда я знаю, что должна молчать.