Unknown

Таким образом, Библия предлагает новую политическую концепцию: государство одной нации, не заинтересованное в подчинении своей власти своих соседей. Этим государством правят не посторонние, которые ответственны перед правителем далекой страны, а цари, правители, священники и пророки, взятые из рядов самой нации - индивиды, которые именно по этой причине могут лучше ощущать потребности своего народа, своих "братьев", в том числе и менее удачливых.

Кроме того, поскольку израильский царь является одним из народа, а не представителем какого-то абстрактного универсального эго, его власть ограничивают, чтобы предотвратить злоупотребления. В отличие от царей Египта и Вавилона, израильский царь, согласно Моисеевой конституции, не уполномочен издавать законы, ибо те являются наследием нации и не подчиняется его прихоти. Он также не имеет права назначать священников, тем самым делая юридические и религиозные институты ему не подчиненными. Более того, Моисеев закон ограничивает право царя взимать налог и делать людей рабами, и точно так же накладывает ограничения на границы Израиля, предотвращая царские мечты о всеобщем завоевание.

Важно отметить, что представление израильтян о нации не имеет ничего общего с биологией или тем, что мы называем расой. Для библейских народов все зависит от единого понимания истории, единого языка и религии, которые передаются от родителей к детям, но к которым могут присоединиться и другие. Так, книга "Исход" учит, что было немало египтян, присоединившихся к евреям-рабам, спасаясь бегством из Египта, и что они приняли Десять Заповедей вместе с остальным Израилем. Точно так же Моисей приглашает мадианитянского шейха Джетро присоединиться к еврейскому народу. А Руфь Моавитянка становится частью Израиля, когда она с готовностью говорит Ноэми: "Твой народ - мой народ, и твой Бог - мой Бог", и сын ее становится предком самого царя Давида. Но включение Израилем этих рожденных вовне индивидов в свои ряды зависит от готовности последних принять Бога Израиля, его законы и понимание история. Без принятия этих центральных аспектов израильской традиции они не станут частью Израильского народа.

 

II: Римская церковь и ее Видение Империи

Евреи были не единственным народом, видевшим потенциал в национальной форме политической организации как оплоте против тирании всемирной империи. Греческий историк Полибий обвинял греческие города-государства в том, что они не действовали сообща, как единая нация, и проиграли борьбу с Римом. Греческого национального государства никогда не существовало в истории. Но перед Полибием были примеры армян и евреев времен Маккавеев - двух народов, которые при его жизни успешно восстали против Селевкидской греческой империи и утвердились в качестве независимых национальных государств - и он, очевидно, надеялся, что однажды аналогично возникнет объединенная Греция.

Однако на протяжении большей части истории Западных народов идеал национальной независимости оставался недейственным. Христианству в конце концов удалось утвердить себя в качестве государственной религии Рима. В процессе этого оно восприняло и римскую мечту о всемирной империи, и идеологию римского права, стремящегося обеспечить единую основу pax Romana - "римского мира" - распространяющегося на все народы. Таким образом, в течение более тысячи лет христианство преследовало не идеал освобождения народов, предлагавшийся еврейскими пророками, но вдохновлялась жаждой, приведшей к возникновению имперского Египта, Ассирии и Вавилона - жаждой основать универсальную империю мира и процветания.

Считая себя "католической", то бишь "универсальной" церковью, Римская церковь стала теоретически, а часто и на практике, союзником германских императоров Священной Римской империи, на которых была возложена задача основать всемирную христианскую империю. В этом контексте римско-католическая политическая мысль шла параллельно идеям мусульманских халифов и китайских императоров, полагавших своей задачей принести мир и процветание человечеству под властью своих собственных универсальных империй.

Но христианская политическая мысль отличалась от ислама и китайской философии, по крайней мере, одним решающим аспектом: в основе христианства лежала еврейская Библия с ее видением справедливого мира, состоящего из независимых наций. Это видение не переставало причинять беспокойство идее универсальной католической империи, хотя многие христианские мыслители и колебались, следует принимать Старый Завет слишком глубоко.

Именно наличие еврейской Библии в христианском каноне сформировало историю своеобразного французского католицизма, принявшего национальный характер, смоделированный по образу библейского царства Давида, и упорно сопротивлявшегося контролю пап и императоров. Оно сформировало также уникальные национально-религиозные традиции англичан, поляков и чехов задолго до Реформации.